— Думаешь, если мы убили твоего деда, значит, могли и ее?
Я от его тона смутился.
— А разве это не логично? — все же сказал в ответ.
— Нет, — он покачал головой с ярко выраженным сожалением, — Гордеко была кладом для всех, владеющих магией, ее многие ненавидели, но уничтожать такое сокровище… Мы же не дураки.
Иногда я в этом сильно сомневался. Но в словах Захара был смысл, и не похоже, что он врал.
— Тогда кто же ее убил?
Он развел руками.
— Не мы.
— Черные? — неуверенно предположил я.
— Не стали бы, ее пророчества были выгодны обеим сторонам, тем более что она, как теперь ты, одинаково относилась, как к белым, так и к черным. Но тогда о соединении никто и не думал, после ее смерти о ней предпочли не упоминать, да и ее рукописи стали нам не доступны.
— Стоп-стоп! — взвыл я. Я что-то совершенно не успевал за этими лаконичными объяснениями, которые ни с того ни с сего понеслись с немыслимой скоростью. — Поподробнее, пожалуйста, на словах «смерть» и «не доступны»! Так как она умерла?
Захар зачем-то глянул в потолок и только потом пояснил:
— Никто не вправе знать правду о будущем, тем более так ясно, как это видела Гордеко. Она узнала слишком много и сообщила бы миру еще больше, если бы осталась жива.
— Постой! — снова затормозил я его. — Не хочешь ли ты сказать, — я ткнул пальцем вверх, повторяя излюбленный Сашкой жест, — что ее убрали Они?
— Именно это я и хочу сказать, — медленно, с расстановкой произнес он.
Так. Эти загадочные Они, которые выполняют функцию, приписываемую нами Богу, мне уже порядком надоели. Они там что-то замышляют себе на уме, а потом используют нас и убирают неугодных.
— Но почему тогда вы позволили ее бесценным записям покрываться пылью в глуши? — все еще недоумевал я. — И почему, если уж не хотели вспоминать, что некто Александра Гордеко существовала, послали меня еще пять лет назад в село, где она жила? Это нелогично. Только благодаря пророчеству Гордеко я смог «примирить непримиримых», вы же этого не хотели, тогда почему же позволили мне его услышать?
Голова гудела. Концы с концами совершенно не сращивались. Белые, черные, зеленые, Гордеко, сын Темный Властелин, привидение, Брагин, который пытается меня убить, ученик, которого пытаются убить, и витражи каждую ночь — это слишком за один месяц
— Мы бы не позволили записям пылиться, — объяснил Захар. — Но Гордеко знала, что скоро ей придет конец, а потому несколько десятилетий зачаровывала свое имущество. Но до сих пор никто не смог даже подойти к ее дому. Заклятия построены так, что маги, неспособные его преодолеть, вообще не видят дома.
— Но почему тогда я смог? Я не сильнее других Стихий и слабее Темного Властелина. А уж о теперешней силе Кришны и говорить нечего. Почему они не смогли?
— Дело не в силе, — Захар прервал мой поток предположений. — Перед смертью Александра сказала, что в ее дом может войти только один, но кто, она не назвала. Мы знали, что ее подруга должна будет передать нечто магу Ветра, что выходило по всем описаниям. Твой дед был у нее, но Прасковья вообще не стала говорить о магии, притворившись, что не верит в нее и ни о какой Гордеко слухом не слыхивала. Когда появился ты, мы решили попробовать послать тебя туда, говорить тебе было бессмысленно, ты бы завелся, а все должно было выйти само собой. И ты получил от Прасковьи пророчество, смысла в котором никто до последнего не понимал.
— Но вы могли рассказать мне о доме волшебницы.
— Не могли, — возразил Захар. — Дословно Гордеко сказала, что в дом войдет тот, кто придет туда своим путем. Ты туда не пришел. И мы решили, что, значит, она говорила не о тебе.
— Вы снова меня использовали, — констатировал я. — Послали в это село, прикрывшись Брагосом, а на самом деле преследовали далеко идущие цели, о которых, естественно, мне знать не полагается. — Он молчал. — Но тогда какого черта мне до сих пор вообще было неизвестно имя Гордеко?!
— О ней было решено не упоминать. Мы не думали, что ты сможешь столкнуться с ее пророчествами, раз не вошел в домик пять лет назад.