— И нечего так орать, — пробормотал он, — я бы и так сказал. Чего скрывать-то то, что и так очевидно? Кровь мага Стихии творит чудеса, любые заклятия нейтрализует…
— Бо-оже! — взвыл я, закрыв лицо руками. — Осел, какой же я осел! Мы тысячу раз это повторяли! Тысячу раз! Но так и не поняли!
— Да что? — спросили Сашка и кот в один голос.
— А то, что я знаю, что такое «добрая воля кровавая»!
— И что же?
— Переставь слова местами! — я задыхался от волнения. — Перефразируй, это же очевидно. Ясно как день, просто мы не думали в правильном направлении.
— Не понимаю, — Сашка все еще не мог угнаться за моей мыслью.
— Добрая воля кровавая — это кровь, пролитая добровольно!
— О чем ты? — ужаснулся Бардаков. — Не хочешь ли ты сказать, что ты…
— Не хочу… — прошептал я. — Я должен поговорить с Захаром!
И я помчался одеваться.
— Да о чем речь?! — крикнул мне вслед Пурген. Сашка вопросов больше не задавал, кажется, он понял мою мысль и ужаснулся не меньше меня.
***
— Захар, ты мне нужен.
— Ты уже знаешь? — раздался его голос из кольца.
От этих слов мой пыл несколько охладился
— Что — знаю? — осторожно спросил я.
— Сейчас расскажу. Давай дуй в офис…
— Я здесь, — он не договорил, а я уже стоял перед ним. Захар сидел за столом, принадлежащим когда-то Красову, и испуганно вздрогнул от моего появления.
— Ты с ума сошел?! — вскричал он. — Куда торопиться-то…э-эх… — он досадливо махнул рукой.
Мое сердце рухнуло еще ниже, чем успело после моей недавней догадки.
— Как это — некуда торопиться? — оторопел я.
— Этой ночью умерло еще сто пятьдесят, — пояснил он. — Перевалило за тысячу.
— Не-е-ет… — я без сил уселся прямо на пол.
— Стул же есть, — удивился Захар.
— Ни черта уже нет, — прошептал я.
Вот она проблема и ее решение во всей красе. Я так долго думал, как же победить Кришну, что когда нашел ответ, мне хотелось провалиться сквозь землю.
— Теперь и ты понял, — вздохнул Захар. — Кришна победил. Вчера сорок, сегодня сто пятьдесят, завтра четыреста… А мы не в силах что-либо изменить…
— Кажется, я начинаю в это верить, — признал я. Отрицать то, что все катилось к черту, было бы глупо. — А ведь я мог убить Кришну, тогда когда он меня захватил, а я, дурак, промазал…
— А мы вовремя его не заметили, — в тон мне сказал Захар. — Только что толку кого-то винить? Мы уже проиграли.
Мне было так тошно, что я еле мог говорить.
— Причем проиграли без боя. Как трусы.
— Я уже связался со всеми Стихиями, — сказал Захар. — Все уже знают об этих ста пятидесяти новых жертвах.
— И ни у кого нет никаких идей? — не поверил я. У меня-то идея была, но мозг упрямо ее отторгал с немыслимой силой.
— Какие тут могут быть идеи? — протянул он.
Я молчал, сказать мне было нечего, слова не шли. Выходит, я правильно разгадал пророчество, и добровольно пролитая кровь будет спасением…
А Захар продолжал:
— Денис, мне так жаль, что мы втянули тебя в это, пробудили твой дар, лишили будущего, а потом я так эгоистично бросил тебя…
— Не извиняйся! — вскричал я, чувствуя, что голова сейчас треснет. — Не надо просить прощения! Так только хуже!
— Но это была моя инициатива: разбудить силу во внуке Егора Ветрова…
Я пытался успокоиться, но не мог. Время еще есть, я еще успею попаниковать, а сейчас нельзя, перед Захаром нельзя. «Слышишь, нельзя!» — закричал я на себя.
— Захар, — сказал я, все еще не вставая с пола. — Ты думаешь, Гордеко все это видела?
— Думаю, да, — кивнул он. — А мы никак не можем разгадать ее пророчество.
Мне хотелось сказать ему, что я разгадал пророчество, что ради всеобщего спасения нужна всего-навсего одна мелочь — смерть одного из мага Стихий. Я должен был это ему сказать, чтобы маги Стихий собрались и бросили жребий, чтобы все было честно, но я почему-то молчал. Может, я впал в ступор? Наверно, мозги атрофировались.
Почему же я не мог заставить себя рассказать обо всем Захару? Может, наверняка знал, что меня осмеют и начнут взвешивать и рассчитывать, пока не станет слишком поздно?