— Я сделаю это, — прошептал я в пустоту так твердо, как только мог, прошептал отчетливо, пересилив себя.
И как только я оформил свои мысли в слова, страх притупился. Нет, не исчез, просто стал тише, забрался куда-то глубже. Наверное, понял, что я не собираюсь идти у него на поводу.
Все верно, я сделаю это, как бы тяжело ни было на это решиться, как бы тяжело ни было тем, кто меня любит, я сделаю то, что должен, чтобы остановить эти бессмысленные смерти и воцарение Кришны. «Не доставлю тебе такого удовольствия»…
И тут посреди комнаты появилось свечение.
— Не смей! — Сашкин голос прозвенел еще прежде, чем появился он сам.
— Тебя же послали меня предупредить, чтобы я смог спасти положение, — напомнил я, не меняя позы: шевелиться мне не хотелось.
— Но не ценой собственной жизни! — взвыл Сашка.
— Ты видишь другой выход? — поинтересовался я, глядя ему прямо в глаза.
— Нет, но…
— И Захар не видит, — продолжал я. — И никто. А все потому, что выходов нет. Мы сто раз говорили о том, что если маг Стихии умрет на алтаре, это убьет Кришну и его сообщников, но никто из нас не додумал эту мысль. Или отогнал ее от себя. Только я больше ее не отгоню, потому что она единственно верная. В любом случае, я скоро умру. А так я умру не зря и спасу остальных.
— Но другой способ должен быть! — он так разволновался, что оторвался от пола. — Ты должен жить!
— Но ты ведь мертв — и ничего.
— Ты должен жить, — продолжал настаивать друг.
Я грустно улыбнулся.
— Должен, но не имею права, — и встал.
— И когда же ты собираешься сотворить ЭТО?
— Не знаю, — признался я. — Не знаю, завтра, наверное… Или сегодня, чем дольше я буду тянуть, тем больше магов погибнут.
— Я узнаю там, — Сашка указал наверх. — Уверен, они запретят!
Он испарился.
Запретят? Даже если и так, мне все равно. Если уж я решился на подобный шаг, меня уже никто не мог остановить. Плевать я хотел на запреты. Плевать я хотел на все.
Но я прекрасно знал, с каким ответом вернется друг. Я ведь давно понял, что его прислали не помогать мне справиться с Кришной. Они прислали его как напоминание. Он умер из-за меня. И таким образом мне напомнили, что за мной должок. Действительно, если гибнут из-за меня, то почему бы мне не умереть за других? Они все чертовски хорошо рассчитали — еще бы, оттуда, с высоты, им все видно, они знают меня как облупленного, знают мою психологию, изучили, чем я руководствуюсь.
Глупо задавать вопросы типа: «почему именно я?» Я, значит, я. Значит, такова моя доля. Мерзко-то как. Снова за меня все решили.
Я встал и посмотрел в окно. Машина прессы по-прежнему дежурила у подъезда. Интересно, если… когда я умру, они оставят в покое моих родных? Конечно, оставят, день-два, и ничего интересного здесь для них не останется. Снимут репортажик о моей внезапной смерти, а потом найдут другого героя эфира.
В этот момент снова появился Сашка. Он был бледен даже для привидения.
— Что они сказали? — поинтересовался я, хотя в этом не было необходимости. К тому же его лицо говорило само за себя.
— Они сказали… — он запнулся и поморщился, начал снова: — Они сказали, что так и должно быть. Они прислали меня, чтобы тебя подготовить. Они с самого начала знали…
Конечно, кто бы сомневался, конечно, они знали с начала. Только где это самое «начало»? Первое мая? Пробуждение моего дара? Мое рождение? Предсказание Гордеко? Или они знали все с начала времен?
Ненавижу… Ненавижу, когда меня используют. Только сейчас я сделаю именно то, чего от меня хотят, не время показывать строптивость характера.
— Очень приятно быть жертвенным бараном, — пробормотал я. Во мне не было злости на Них, только сожаление.
— Ветер…
— Не надо, — попросил я.
— Но, Денис…
— Я все сделаю.
— Не надо! — от его голоса зазвенела люстра. — Не надо! Ты должен жить!
— Может, хватит?
— Нет, не хватит! — не отставал он. — Ты просто не понимаешь! У тебя же даже загробного мира не будет! Ты выпустишь души, запертые в алтарях, но твоя останется там навсегда!