— Это в прошлом, — заверил я, я давно уже не злился на него.
— Денис, — он подошел ко мне ближе и заглянул прямо в глаза. — Я не могу отделаться от мысли, что ты что-то задумал.
— Ничего, — отбил я его сверлящий взгляд.
— Если бы это было что-то серьезное, ты бы сказал? — не сдавался он.
— Сказал бы, — фальшиво пообещал я. — Не бери в голову, ладно?
— Ладно, — кивнул мне Захар, — до встречи.
— Прощай, — ответил я и переместился.
***
А потом мне предстояло поговорить со Стасом. Когда я сказал ему, что хочу вечер побыть наедине с женой, он ни капли не удивился. Это объяснение было истинным, да и он был не против опять переночевать у Сырина, так охотно заботящегося о нем. Парень только как-то странно глянул на меня, словно что-то почувствовав, но ничего не сказал.
С ним я прощаться не мог. Мы с ним слишком похожи, он не догадался о том, что я задумал только потому, что хорошенько не думал. У нас с ним был схожий образ мыслей, и, оброни я хоть одно неверное слово, он немедленно понял бы, в чем дело.
А потому я был предельно осторожен в высказываниях, Стас ничем не смог мне возразить и, сдавшись, отправился к Сырину.
«Так нужно, — убеждал я себя. — Так нужно». Но мой инстинкт самосохранения упрямо бастовал. Только люди все же не звери, мы сильнее инстинктов.
ГЛАВА 24
Если ты должен уйти, уходи, не оглядывайся. Просто иди.
Я не стал тащить Лену в ресторан или устраивать дома романтический вечер. И это вовсе не потому, что мне этого не хотелось. Просто Лена далеко не наивная простушка, как ее многие почему-то воспринимают, — она сразу почувствовала бы, что что-то не так, что я что-то задумал, и этот вечер я бы закончил с каблуком на горле и был бы вынужден во всем признаться. Нет, даже она не смогла бы меня удержать от этого самоубийства, но, если бы ей стала известна правда, так было бы тяжелее нам обоим.
— Ты не обиделся, что я так поздно, хотя знаю, что у тебя кризис самобичевания? — спросила Лена, как только вошла.
— Конечно, нет, — заверил я. Уж не мне высказывать претензии, это я вечно забуриваюсь куда-нибудь, что меня не найдешь. — Это мелочи, — отмахнулся я.
— А что не мелочи? — поинтересовалась она.
— То, что я тебя люблю.
Она усмехнулась.
— М-да… В прихожей ты мне еще не признавался.
— Неважно где, — возразил я, — главное — что. Главное, что я тебя люблю больше жизни. Ленчик, как же я тебя люблю! — я подхватил ее и закружил по прихожей: у нас были небольшие комнаты, но здоровенная прихожая, так что места было достаточно.
— Я тоже тебя люблю, — смеясь, ответила она, — только чего ты бесишься?
— Просто я очень рад тебя видеть! — и поцеловал ее. — Давай просто хорошо проведем этот вечер.
— Давай, — охотно согласилась она, ее глаза блестели. Как же я хотел утонуть в этом блеске, в этих огромных серых глазах.
— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — отчаянно зашептал я, зарывшись носом в ее волосы.
Она что-то почувствовала, вздрогнула.
— Точно все в порядке? — спросила она.
— Конечно, — искренне ответил я, — когда я рядом с тобой, все в порядке, лучше и быть не может…
***
Это был хороший вечер, однако он просто не мог быть достаточно хорош, чтобы быть последним. Перед смертью, как говорится, не надышишься. Я и не мог надышаться. Витражи не просто разбивались, они медленно и мучительно крошились, застилая мне глаза мелкими противными осколками.
Я знал, что пора, что время пришло. Чувствовал это кожей. Мне пора было уходить. Навсегда.
23:01. Лена уснула. Я оделся, спокойно, без спешки, натянув на себя джинсы, рубашку и куртку одного цвета — черного, под стать моему настроению, под стать ночи за окном.
На минуту я остановился, смотря на самого своего дорогого человека, который мирно, спал, даже не подозревая, что через час станет вдовой.
Чертовски жаль…
Почему я встретился на ее пути? Зачем я ей? Чтобы бросить с сыном-магом? Чтобы оставить одну? Была бы она без меня скромнее, вероятно, не сделалась бы такой дерзкой, но, может, нашла бы себе такого же спокойного мужа и была бы счастлива? Почему я встретился на ее пути?..