«Зачем ты это делаешь?» — я снова перешел на мысленный разговор.
Ответ заставил меня вздрогнуть:
«Потому что я тебя люблю…»
Я закрыл глаза, собираясь с мыслями и пытаясь успокоиться. Не получалось.
— Я тоже тебя люблю, — сказал я негромко, но искренне, — и ты прекрасно знаешь, что у меня нет выбора. Я не имею права этого не делать…
Я замолчал, ветер колыхнулся от моих слов, словно раздумывая, что же ему делать, а потом утих.
«Спасибо», — поблагодарил я и шагнул в темный гараж. Было ни черта не видно, и мне пришлось осветить место магически.
Здесь было пусто, только у дальней стены располагался большой плоский камень, исписанный непонятными знаками, — алтарь. Вот и он, мой последний причал.
Ноги вдруг стали ватными. Как же я боялся — до полной паники, но упрямо шел к алтарю.
Его поверхность оказалась прохладной и шершавой на ощупь. Отталкивающей и пугающей еще больше.
Посмотрел на часы: 23:56. У меня оставалось еще четыре минуты.
Я присел на край алтаря и достал кинжал, такой холодный и блестящий. Интересно, сколько жизней ему пришлось отнять, пока он не попал к нам? Наверное, немало. Что ж, пополню его коллекцию, быть последним тоже почетно.
Времени почти не осталось. А проклятый инстинкт самосохранения все еще боролся со мной. Я хотел жить, я очень любил свою жену, семью, друзей. Боже, в тот момент я вдруг понял, как сильно люблю весь этот мир. Сколько раз я проклинал его, но никогда не задумывался, как он мне дорог.
Интересно, когда никого не любишь, уходить легче? Но в этот миг я не только любил, я еще и ненавидел. Я всей душой ненавидел Кришну и его зеленых, магов — не людей — которые смеют изображать из себя Богов.
Да, пожалуй, ненависть, это более подходящее чувство, чтобы решиться в последний момент.
Осталось меньше минуты.
Я поднял кинжал над собой на вытянутых руках. Рука дрогнула. «Не сметь дрожать!» — приказал я себе. Как ни странно, дрожь испугалась и ушла.
Секунды неслись.
Я сосредоточился, напряг руки. Промазать я не мог. Конечно, можно не попасть прямо в сердце, но я все-таки не только маг, а еще и доктор, я множество раз ассистировал при операциях, так что со знанием внутреннего строения проблем не было.
Пора.
Я выдохнул из легких воздух, мысленно прося прощения у всех, кому моя смерть принесет боль, и… вонзил кинжал себе в сердце по рукоять.
Мир вспыхнул фейерверком, словно витражи снова бились о мое лицо, но уже не во сне, впрочем, и не наяву.
Миг боли был кратким. Я упал спиной на алтарь, чувствуя, что меня затягивает вовнутрь. Мне показалось, что глаза закрылись, но я видел, как несчастные запертые в алтаре души рванулись из него и понеслись наверх. Их было много, очень, мне показалось, что среди них я видел Петра Ивановича… Они улетали, просачиваясь через потолок, моя душа рванулась за ними, туда, в высь, в свободу! Но словно невидимая рука схватила ее и потащила вниз — в алтарь, в ничто.
Вот витражи и разбились…
Меня затягивало в алтарь, где моя сущность исчезнет навсегда… И тут что-то ударило в меня, и я перестал осознавать себя.
ГЛАВА 25
1июня
Не имей сто рублей, а имей сто друзей. И, может быть, они вернут тебя с того света.
Проснулся я от боли. Или почувствовал боль, потому что проснулся? Не знаю. Мое состояние в тот момент описать очень трудно.
Я будто возвращался оттуда, откуда не возвращаются. А вместе со мной просыпались и приходили в себя органы чувств. Нос различил резкий больничный запах, к нему вернулась чувствительность, и он понял, что весь опутан трубками. А еще я почувствовал, что чья-то рука лежит поверх моей.
«Надо открыть глаза», — сказал я себе.
«Не надо, — ответила лень, — оставь все как есть».
«Я должен…»
Разлепить веки было на удивление трудно. Даже они не желали мне подчиняться. Не говоря уже о мозгах, которые напрочь отказались что-либо понимать. Я не соображал, где я и зачем, не говоря уже о том, по какой причине я здесь оказался.