За ним последовали Водуница и Огнев, а затем Красов и Сырин. Мы остались вдвоем с Захаром. Я чувствовал себя уставшим и очень хотел домой — спать, думать…
Захар положил мне руку на плечо.
— Как себя чувствуешь?
— Ничего. Жить буду. Наверное…
— Что-то не так? — нахмурился он.
Слова Воды о моих родителях не давали мне покоя, но рассказать об этом… Словом, я знал, что за этим последует: я все выкладываю, а он меня заверяет, что старая волшебница решила напугать ничего не знающего мальчишку и что все это ерунда. Но нравоучений мне на сегодня хватило, спасибо, достаточно. И я ответил:
— Со мной все в порядке. Просто не выспался.
ГЛАВА 7
3 октября
Не знаю, отчего так получается, но наша жизнь с каждым днем становится все сложнее и сложнее. Мы заводим новых друзей и теряем старых. Господи, как же больно их терять…
Скажу без бахвальства, я оказался действительно хорошим учеником, потому что схватывал все на лету. А схватывать приходилось много. Дома эти дни я появлялся только на ночь. Бабушка мне все время говорила, что я какой-то странный, но я по возможности уходил от ответа. Зато с сестрой отношения у меня установились просто замечательные. Спросите почему? Да потому, что я ее вообще перестал видеть. Она то гуляла, то спала, когда я возвращался, и еще не вставала, когда я утром убегал. Красота!
Мне несколько раз звонил Ухо. Я начал врать про свою загадочную Александру. Закончилось тем, что он бросил трубку.
А так все шло хорошо. Только вот слова Воды прочно засели у меня в голове. «Магия — это смерть». Смерть близких людей, ясное дело. Я не испугался того, что я волшебник, что у меня живут домовой, холодильный и подъездная, что слышу животных, что повелеваю ветром… Но я до жути боялся того, что может за этим последовать. Мой дар проснулся всего ничего, чуть больше недели. А вдруг черные силы ударят по мне? То есть не по мне конкретно, а по бабушке, Светке или друзьям? Что тогда?
Да мне было страшно, но я старался не думать о худшем. И этот панический страх засел у меня глубоко в душе.
А так я все учился и учился…
А учение было не слишком легким.
В тот день мы с Захаром переместились на какую-то поляну, как я понял, где-то в Сибири. Места было полно, и я вдоволь потренировался с ветром. Захар смотрел на меня и что-то записывал в свой блокнот. Этот человек… Такой лаконичный и сдержанный в общении, стал для меня настоящим другом Вот именно, что не наставником, а другом. Как ни странно, он понимал меня. И, хотя я все время трепался без умолку, а он почти постоянно молчал, мы очень сблизились за эту неделю. Только я очень хотел побольше узнать о деде, а Захар почему-то не рассказывал, и я ума не мог приложить почему. С Егором или Георгием Ветровым была связана какая-то тайна, о которой мне пока никто не собирался говорить. Но я мысленно дал себе обещание, что это «пока» будет скорым.
Итак, мы были в Сибири. Мне здесь нравилось. Ветер тут был довольно сильный без всяких приказов, и я сразу же почувствовал себя в своей тарелке.
— Так-так, — сказал Захар, подойдя ко мне. — Ясно, что ветер вызывать ты умеешь, а что насчет трансформации готового?
Я слегка удивился, оглядывая желтую траву, клонящуюся от ветра.
— А что, я и это могу?
— Теоретически, — напомнил Захар, — ты можешь все, потому что ты маг Стихии. А практически… Пробуй, я могу научить тебя правильной работе с заклинаниями, но не с твоей стихией.
Я пожевал губу.
— И как же, по-твоему, я должен проводить эту «трансформацию готового ветра»?
— Откуда я знаю? Дерзай. Как ты вызываешь ветер?
— Ну… — я задумался, пытаясь подобрать наиболее точное слово. — Я с ним общаюсь, зову, и он приходит. А этот… как с этим, не знаю.
— С каким — этим? — не понял Захар. — Прочисть врата восприятия! Ветер везде один. Он уже подчиняется тебе, тебе нужно только научиться с ним работать во всех его проявлениях.
— Только, — передразнил я. — Вы все так склонны преуменьшать трудности.
— А ты — преувеличивать.
— Просто я реалист. А ты садист!