— Не та учеба. Университет, — пояснил я. — Мне кажется, я туда не вернусь.
— Почему? Из-за прогулов? Наколдуешь, и люди забудут о них.
— Ты думаешь? — я скривился, представив себе, как я магией добиваюсь хороших отметок. — Посмотрим.
В дверь позвонили.
— Кто это? — спросил я домового, который и на таком расстоянии хвастал своим нюхом.
— Ох… запамятовал имя… Рыжий такой, с ушами лопоухими.
— Сашка?! — подскочил я. — Что делать?
— А что?
— Он же… Я не могу ему врать! — я схватился за голову. «Не могу, но должен…»
— Иди, открывай, — посоветовал Емельяныч. — А я пока твои магические книжки припрячу.
Но я еще медлил.
— Может, если подождать, он уйдет?
Но звонок продолжал звонить.
— У него там рука не отсохла? — возмутился домовой. — Иди лучше открывай, а то без двери и без звоночка останемся.
Делать было нечего. Плохо, что я находился дома один, а то можно было бы попросить бабушку сказать, что меня нет.
— Иди, — подтолкнул домовой, — у тебя получится.
Еще бы у меня не получилось! Я разозлился на весь мир и побежал в прихожку. Не спрашивая, кого бог принес, так как мне уже было это известно, распахнул дверь.
— Привет, — на меня уставились серые прищуренные глаза. — Можно войти?
«Нельзя!»
Я задушил немой крик и, сделав над собой усилие, отошел в сторону, давая Бардакову пройти, а затем захлопнул дверь.
Едва Сашка вошел, меня будто пронзило иголкой, так, что я даже вздрогнул.
— Зуб болит? — с ходу спросил я.
Он непонимающе уставился на меня.
— Откуда ты знаешь?
— Щека припухла, — соврал я.
— А-а. Вот черт!
— Ничего, пройдет, — заверил я, собираясь это «пройдет» устроить.
Сашка отмахнулся, хотя зуб у него болел порядочно.
— Поговорим? — предложил он.
— Поговорим, — кивнул я. — Проходи.
Пока Ухо снимал куртку, я решил сходить в свою комнату и проверить, все ли убрал Иосиф Емельянович.
— Давай скорее, — поторопил я Сашку и, проходя мимо, словно просто так, хлопнул друга по плечу. Окна были открыты, и я понадеялся, что Сашка не удивится проскользнувшему ветерку. Он ничего не сказал. А я, довольный тем, что вылечил ему больной зуб, прошел в свою комнату.
В комнате был идеальный порядок. Емельяныч постарался на славу. Интересно, когда это он умудрился даже пыль стереть с книжных полок?
— Спасибо, — прошептал я.
— Пожалуйста, — донеслось из-под кровати.
В этот момент подошел Сашка. Он даже присвистнул, оглядев внутреннее убранство.
— Если верить в то, что признак творческого человека — беспорядок в его жилище, то ты, дружище, завязал с творчеством, — прокомментировал он.
— Да разве ж это порядок?
— А то. У меня так в лучшие времена не бывает. А ты, смотрю, прям чистюля.
— Да это бабушка прицепилась, чтоб мы со Светкой уборкой занялись, — я уселся на кровать. — Пришлось удовлетворить ее требования…
— Ты не рад меня видеть? — вдруг, перебив, резко спросил он.
«Нет. Не теперь…»
— Ну что ты? Рад. Это ты бросил трубку, когда мы разговаривали по телефону, — избрав лучшей защитой нападение, начал я. — А я очень даже рад, только буду радоваться еще больше, если ты не станешь терроризировать меня вопросами.
— Ты неделю не появляешься на занятиях, — напомнил Сашка. — Сколько это будет продолжаться?
— Не знаю, — честно ответил я.
— Так в универ ты не собираешься? — уточнил он, недоверчиво сверля меня взглядом.
Я покачал головой.
— В ближайшее время точно нет. Я занят.
— По телефону ты сказал то же.
— Может, сядешь? — предложил я. — У меня уже шея болит.
Он плюхнулся на стул и гневно воскликнул:
— Какого черта ты уходишь от ответа?!
— Я не ухожу.
— Уходишь, — он наклонился вперед и, понизив голос, более спокойно спросил: — Чем ты занят?
— Я работаю, — на этот раз это была чистая правда.