Похоже, Сашка это почувствовал и задал вполне логичный вопрос:
— Где и кем?
Честное слово, мне захотелось ответить, что в борделе проституткой по вызову. Но я осадил себя, прекрасно понимая, что мой собеседник в данный момент на шутки не настроен.
— Я не могу сказать, — подумав, произнес я. — Мне дали работу на условиях неразглашения. Если я кому-то расскажу, меня уволят.
Бардаков нахмурился.
— Брось, разве я кому расскажу?
— Я дал слово, — безаппляционно ответил я.
— Ладно, — он сдал назад и снова начал строить логическую цепочку. — Я понимаю, слово — это нечто важное. Но учеба? Диплом? Образование? Тебе же нравилось учиться. Неужели тебе платят так много, что работа заменила все и… и друзей?
Платят… Ха! Да, мне несколько раз давали деньги, но совсем немного. Мне было даже неловко брать их у Захара и остальных. Но ведь это действительно была моя зарплата. Кроме того, откажись я от этих денег, нам не на что было бы жить, ведь я не успевал не только учиться, но и работать.
— Платят мне достаточно.
— А зачем врал про девчонку?
— Не хотел говорить о работе.
Он пожевал губу.
— Даже так… Ладно. А тот тип у крыльца на черной «Волге»?
— Мой работодатель. Саш, это допрос? Я не обещал тебе чистосердечного признания, я не преступник. Ты мне не доверяешь или поверил моей бабушке, что я наркоман?
— Я ничему не поверил, — возразил Бардаков, и я заметил, как его внимательный взгляд обшаривает мою скромную обитель. — Просто я, как каждый уважающий себя журналист, сперва хочу собрать информацию и только потом делать выводы.
— А зачем тебе делать эти самые выводы?
— Ты мой друг, я хочу знать, что с тобой происходит. Ты же любил учебу, так почему же теперь она ничего не значит? А твоя бабушка? Она знает, что ты не появляешься в университете?
Нет, ну мне, конечно, понятно, что друг переживает за меня. В другое время это даже приятно. Однако, когда забота начинает превращаться в опеку и даже почти слежку, это злит. Тем более, если вследствие этой слежки «следователь» может нарыть то, чего не стоит нарывать.
Я вскинул голову.
— А ты хочешь ей об этом поведать?
Он, наконец, оторвал взгляд от обстановки и посмотрел на меня.
— Ты же знаешь, что нет. Я просто беспокоюсь.
И его взгляд снова полетел по кругу.
— Эй! — не выдержал я. — Желтая пресса, ты не статью обо мне пишешь! Хватит искать на меня компромат!
— Кажется, это ты мне советовал ничего не выпускать из вида.
— Мало ли, чего я советовал! — возмутился я. — Это на меня не распространяется. Послушай, ну не могу я тебе рассказать о своей новой работе. Хочу, но не могу.
Он поморщился.
— Ты что, секретный агент?
— Хуже, — вырвалось у меня, а у Сашки глаза на лоб полезли.
— Как — хуже?! — выдохнул он, и вдруг его взгляд упал на мою руку. При своих домочадцах я поворачивал кольцо камнем вовнутрь, но так как я учил весь день в своей комнате, то автоматически крутил колечко вокруг пальца, а потом просто-напросто совершенно о нем забыл. — А это что еще?
— Что? — прикинулся я дурачком, коим в тот момент себя и чувствовал.
— Кольцо, — Сашка набрал в легкие побольше воздуха и добавил: — С рубином… огромным рубином.
— Это не рубин, — запротестовал я. — Откуда у меня на него деньги? Простая пластмасса.
— Вот и я думаю, откуда у тебя на него деньги… — он схватил меня за руку, а потом его лицо приняло такое выражение, будто он получил пинок в живот. — Врать еще уметь надо. А ты забыл, что мой дед — ювелир?
Мое сердце с грохотом рухнуло к пяткам. О деде Бардакова я действительно забыл. Да уж, Сашка настоящий рубин с цветной дешевкой не спутает.
Пока я полностью осознавал свою ошибку, в голове у Сашки тоже крутились колесики и, похоже, быстрее, чем у меня.
— А ведь у типа, о котором ты мне рассказывал, тоже было кольцо с рубином на пальце, и у него была шляпа, а тот у «Волги» был в шляпе, а теперь ты…
Он замолчал, ошалело глядя на меня.
— Это не то, что ты думаешь, — начал я. — Он не мафиози и не распространитель наркоты…