— Морозит? — тихо спросил я.
Она кивнула и коротко пояснила:
— Нервы.
— Никак не отойдешь?
— Моя жизнь шла слишком размеренно, и это происшествие меня сильно встряхнуло.
— Расскажи, — предложил я.
Писа подняла на меня удивленные глаза.
— Что рассказать?
— О переживаниях. Легче станет.
Эх, хотелось бы и мне кому-нибудь рассказать о своих проблемах, магах и стихиях. Но. Увы, как раз мне ни с кем делиться нельзя. Что ж, буду удовлетворяться откровениями других.
Но Писа все еще не собиралась откровенничать. В ее взгляде были одновременно и недоверие, и жадное желание поверить.
— Я никому не расскажу, если ты об этом, — заверил я. — У меня в голове хранится столько тайн, что, если я начну все их выбалтывать, до твоей просто не успею добраться — умру от старости.
Я таки добился своего.
— Я перепутала остановки, — начала Ленка, — и вышла из автобуса на две раньше, — чем дольше она говорила, тем более уверенно звучал ее голос. — А здесь темно, как в могиле. Я еще только на улицу вышла, меня сразу назад в автобус потянуло. Но Родион Романович так просил… Короче говоря, моя дурацкая исполнительность меня в который уже раз подвела. Я посмотрела на номера домов и поняла, что идти мне еще придется прилично. Думала, на другом автобусе доеду, но за десять минут так ни один и не проехал. И я пошла пешком. Совсем немного прошла, а тут из переулка они выруливают. Один увидел меня и как гаркнул: «Гляди, братва, какая цыпа к нам в руки припрыгала!» Я струсила так, что сердце к пяткам рухнуло со страшным грохотом. Впрочем, в ушах-то у меня тогда всего лишь бешеный пульс застучал… Это я сейчас понимаю, что, не побеги я, они, может, отстали бы… Короче, я сама дура и побежала в этот проклятый переулок, не подозревая, что там тупик… — она помолчала немного, опустив взгляд, а потом, собравшись с духом, продолжила: — Догнали меня довольно быстро. Один сразу по лицу вмазал, другой мертвой хваткой схватил. «Тихо, цыпа, мы сейчас веселиться будем!» Я даже кричать перестала, от страха голос пропал, только хрип какой-то из горла вырывался… Всем известно, что я нелюдимая, только учусь, с парнями на свидания не хожу… — она вдруг посмотрела на меня. — Или, скажешь, не так?
— Так, — нехотя признал я.
— Ну и вот, — продолжала Писарева. — Так что всем и так ясно, что парней у меня не было, скрывать бесполезно… Перепугалась я так жутко еще и потому что моим первым мужчиной мог стать один из… — она поморщилась, — из этих… отбросов. Он как мне под свитер полез, я сразу дар речи снова обрела, орать стала, отбиваться. Тут ты и появился, — ее глаза снова увлажнились, — если бы не ты, ты даже не можешь представить… — и она уронила лицо в ладони.
Нет, представить я как раз мог, очень даже хорошо. Воображение у меня от природы буйное, так что с этим проблем не было. Ну что было бы с Писой, не подоспей я вовремя? Ничего бы с ней уже через час не было, на свете бы ее уже не было. А на утро нашла бы ее бабка-дворничиха, а потом свезли бы Ленку, ну то есть уже не Ленку, а то, что от нее осталось, в морг дожидаться опознания…
Уф! Иногда, вот в такие моменты, свое долбанное богатое воображение начинаешь ненавидеть. Нафантазировал, аж замутило. Фу ты, гадость какая!
Я тряхнул головой, чтобы отделаться от того, что налезло в нее, и снова обратился во внимание. Но Ленка все еще плакала, закрыв лицо руками.
— Эй! — окликнул я ее. — Ну, я же вовремя успел. Они ничего с тобой не сделали, подумаешь, пара синяков.
Она закивала, но рук от лица не отняла.
Я оперся о стол и подпер рукой подбородок.
— Ладно, плачь, я подожду.
Метод подействовал. Люди всегда делают то, что им говорят не делать, и сразу же теряют к этому всякий интерес, когда им это позволяют.
Писа убрала руки от лица и попробовала вытереть слезы.
— Синяки на лице слишком заметны? — с тревогой в голосе спросила она.
Пока — да, но я намеревался это исправить, поэтому ответил неопределенно:
— У моей бабушки есть чудо-мазь, она быстро действует, и к утру даже следа не останется, — я сорвался с места. — Сейчас принесу.
Никакой чудодейственной мази у нас, конечно же, не было, но волшебную силу нельзя было использовать открыто, а этот предлог выглядел вполне правдоподобно.