— Ерунда, — отмахнулся я. Лучше целые сутки простоять здесь, чем вернуться домой, где бабушка-фашистка приступит к пытке.
Но автобус не заставил себя долго ждать.
— Едет, — еще издалека увидел я его.
Ну, может, у него шину спустит? Может, мотор заглохнет, и мне придется торчать здесь еще? Но общественный транспорт уцелел. Конечно, я мог что-нибудь с ним сотворить одним простеньким заклинанием, но… Короче, зачатки совести у меня все-таки остались. — Ну, пока, — сказал я Писе. — Если что, звони или приходи, всегда помогу, чем смогу.
— Спасибо. За все спасибо. А если тебе в чем-то понадобится моя помощь, знай, я никогда не откажу, — в свою очередь заверила она.
Автобус остановился, и Ленка вошла в него, махнув мне на прощание рукой. Честное слово, нормальная девчонка, даже интересная, только почему-то забитая. И я действительно помог бы ей снова, если бы она обратилась ко мне в будущем.
Ладно, делать нечего. Не прятаться же, в самом-то деле? И я пошел домой, предчувствуя бурю. И на этот раз мой ветер был не в силах разогнать грозовые облака.
***
Когда я вернулся, бабушка все еще сидела на кухне.
— Я боялась, что ты сбежишь, — сухо сказала она.
— А разве это помогло бы? — хмыкнул я и сел напротив нее. Мне показалось, что на лице у бабули залегли новые морщинки. Мне стало стыдно, но сбежать больше не хотелось.
— Когда вчера Сережа позвонил, — сказала она, — я хотела сразу с тобой поговорить, но ты пришел не один, и я решила отложить разговор до утра. Я рада, что пришла к такому решению, потому что я бы спросила тебя про прогулы, а ты бы опять мне соврал, — я почувствовал, что краснею. — Но, слава богу, я решила дождаться утра, а за ночь… подумала, сопоставила и сделала выводы. И о твоих исчезновениях, и о вранье, и о прогулах, и о Пургене, Лениных синяках (но это уже утром), а потом кольцо с рубином все поставило на свои места. Ну, что ты на это скажешь?
Что бы я на это ни сказал, это бы уже ничего не изменило. По рассуждениям бабушки я понял, что напрасно боялся, что мне придется ей что-то рассказывать. Все оказалось гораздо более запутанным, потому что бабушка все знала и без меня.
— Продолжай, — вот и все, что я сказал.
И она продолжила:
— У меня уже две недели назад появились подозрения, но я не верила, не смела верить, думала, может, ересь, которую ты несешь, вовсе не вранье, но… Первой настоящей странностью стал кот. Я молилась, молилась, чтобы все это мне показалось, что ты ни во что ни ввязался, не связался с… с ними! А сегодня утром я увидела Ленино лицо без единой ссадины, а вчера оно было одним сплошным фингалом. Такие синяки меньше чем за неделю, не проходят. А она стала благодарить меня за какую-то замечательную мазь, которую ты ей дал. Я сразу же подумала о кольце, решила, если его нет, тебя еще можно спасти, вернуть… И я пошла к тебе, пока ты спал… И оно было… это чертово кольцо было на твоей руке… есть, — она с ненавистью воззрилась на рубин на моем пальце. — Маги Стихий тебя еще не приняли?
— Да, неделю назад.
— О Господи! — бабушка подняла глаза к потолку. — Да за что нам это?!
— Бабуль, да ничего страшного… — попробовал я ее успокоить.
— Ничего страшного?! — воскликнула она. — Мы столько сил потратили, чтобы скрыть от тебя правду, мы оба, я и твой дед. После гибели твоих родителей мы с ним решили, что следующим магом Ветром будет кто угодно, но только не наш внук. Мы думали, пусть твой врожденный дар спит, и никто о нем знать ничего не будет.
— Они нашли меня, — я почему-то не мог смотреть бабушке в глаза. — Необходимо воссоединение Стихий.
— Господи! А нельзя… нельзя отказаться?
«Да с радостью!»
Я покачал головой.
— Может, и можно, теоретически, но я не могу, понимаешь? Я нужен магам, нужен людям.
Она зажмурилась.
— Ты даже не представляешь, сколько раз я это слышала от твоего деда. Сколько раз… Он был вечно занят, все время кому-то нужен, долг вечно призывал его куда угодно, но только не домой.
— Я не могу отказаться, — твердо повторил я. — Но откуда… откуда ты узнала? Ведь нельзя простым людям знать о… о нас.
Она вздохнула.
— Егор сам и рассказал, потому что окончательно заврался, и я больше не могла это выносить. Потом твои добрые белые маги попытались меня убить, но Егор отбил, заявил, что, если они попробуют вновь, он порвет с магией. И он добился своего, меня оставили в покое, только взяли клятву никому не распространяться о магии.