— Так вот, мне на этой работе дали задание. И один я его выполнить не могу.
— Что ж тебе помощника не дадут? — удивилась девчонка.
Хороший вопрос, нечего сказать. Так и в тупике можно оказаться. Действительно, почему мне не дали напарника? Я уже слышал властный голос Красова, не терпящий возражений: «Не положено!» Да уж, из Петра Ивановича вышел бы превосходный тиран-самодур.
Но простой вопрос Писы требовал простой ответ.
— У нас нехватка кадров, — выкрутился я.
— Если тебе нужна помощь, просто скажи.
Ах да, я и забыл, что больше всего на свете Ленка Писарева ненавидит и боится навязываться.
— Мне нужна помощь, — признал я. — Поможешь? Мне больше не к кому обратиться.
Последняя фраза ей явно польстила, потому что Ленка улыбнулась.
— Помогу, конечно. А что делать-то надо?
— Поехали, а по пути расскажу, — предложил я, опасаясь, что, если поведаю обо всем заранее, Писа, того и гляди, откажется. Хотя вряд ли, но чем черт не шутит.
И мы поехали.
Я рассказал Ленке обо всем в автобусе. Правда «обо всем» не совсем верные слова, потому что я перекроил реальную версию событий, как только мог. По моим словам, Акварель выставлялась помешанной на магах. И мое задание состояло в том, чтобы убедить ее в том, что ее «идея фикс» беспочвенна, а иначе девушку отправят в дурдом.
Я боялся, что Писарева придерется к какому-нибудь несоответствию, которых в моих россказнях было немало, но моя новоявленная помощница слушала с предельным вниманием и ни разу меня не перебила, что меня, честно говоря, удивило, потому что в своем повествовании я столько намутил, что у нормального человека мозги бы в творог свернулись. А Писа — ничего, выслушала, вроде, даже поверила. Вот потом и думай, кто из нас псих. Скорее, оба…
***
Дом Акварели оказался девятиэтажным, и она, по закону подлости, естественно, жила как раз на последнем этаже. На дверях лифта нас встретила веселая табличка: «Не работает». Рядом с надписью явно детская рука вывела незатейливые анатомические рисунки, при виде которых Ленка фыркнула.
И мы поплелись по лестнице.
— Сложноватые у тебя задания для новичка, — высказалась Писа.
— Говорю же, людей не хватает, — придерживался я первоначально версии.
— А как ты попал на эту работу?
Да, нашел себе человека, не задающего вопросов. Ладно, зато ей можно скормить этакий гибрид правды и лжи, и она ни о чем не догадается.
— У меня там дед работал.
— Ясно.
На мое счастье, дальше вопросов не последовало, мы поднялись на желанный этаж и остановились у обитой войлоком двери с номером «27».
Я вдавил клавишу звонка. Звон раздался по всей лестничной площадке, так что не услышать его мог разве что глухой. Однако дверь нам открывать никто не спешил.
— Может, нет дома? — предположил я.
Ленка недоверчиво посмотрела на меня, потом с подозрением на запертую дверь и выдала:
— Акварель же параноик. Разве она не может просто не желать пускать к себе посторонних?
— Логично, — признал я и позвонил еще. — Эй! Есть кто дома?! Мы не уйдем, пока не получим аудиенцию.
На этот раз за дверью послышалось шевеление, а затем глухой вопрос:
— Кто там?
— Соцслужба! — немедленно выдал я.
— А у меня все в порядке, — тут же ответил дерзкий голос из квартиры. — Мне помощь не нужна!
— А мне ты не нужна, — пробормотал я себе под нос.
Писа глянула на меня и решила взять все в свои руки.
— Мы, конечно, понимаем, что вам помощь не нужна, — убедительно заговорила она. — Но в таком случае нам нужна ваша помощь.
— Зачем? — удивленно и одновременно подозрительно раздалось в ответ.
Действительно, зачем? У меня в последние дни ум за разум зашел и соображал я из рук вон плохо, а врать вообще разучился.
— Как зачем? — вдохновенно продолжила Писарева обиженно-трагическим голосом, с хитрой улыбкой глядя на меня. Я же, в свою очередь, решил, что Ленке надо в актрисы. — Мы не монахи, желающие выслушать вас. Мы работники службы социальной помощи и работаем мы, между прочим, за зарплату.