Бабушка включила на телефоне громкую связь и набрала номер.
— Милиция слушает, — «слушатель» даже не назвался.
— Я бы хотела заявить о пропаже ребенка, — дрожащим голосом сказала бабушка.
— Конечно, — раздалось в ответ. — Как зовут ребенка? Сколько лет?
— Ветрова Светлана Андреевна, — ответила ба. — Тринадцать полных лет, без одного месяца четырнадцать.
На другом конце помолчали, а потом таким снисходительным голосом поинтересовались:
— Женщина, вы знаете, чем заняты головы у девочек в четырнадцать лет? Лучше поищите девочку у ее друзей-мальчиков. Вот если через трое суток не объявится, звоните, приходите, пишите заявление. Трое суток еще не прошло?
— Нет, — растерялась бабушка.
— Вот видите, — и раздались гудки.
А бабушка стала оседать на пол. Я поймал ее, не дав упасть.
— Спокойно, спокойно, — я усадил ее на стул. — В России, как известно, две беды: дураки и дороги. Сейчас мы столкнулись с первой. Ничего страшного.
— Я ей слишком мало внимания уделяла, — запричитала бабушка, по щекам которой уже побежали одинокие слезинки. — Все думала, как же ты, а ты уже взрослый, без меня справишься, а она…
— Ба, ну не плачь, все обойдется.
— Ничего не обойдется. Это мне в наказание, что плохо вас воспитывала. Один магом стал, другая пропала…
— Ну может, она правда развлекается? — снова попробовал я.
— Развлекается? — всхлипнула бабушка. — Да что она дура, что ли?
— Не знаю, — признался я. — Хорошо бы, если да.
А бабушка продолжала канючить свое:
— Я за ней плохо присматривала. Вот сегодня утром она шампунь искала, а я ей не помогла, пальцем о палец не ударила.
— Шампунь? — эхом повторил я. И теперь чуть я не свалился на пол от внезапной догадки. Это не Светка дура, а я редкостный дурак! Я ведь разговаривал с Красовым, когда она искала свой проклятый шампунь. «Магия долбанная! Все пропадает!» — кричала Светка, а Красов еще поинтересовался, что там сказала моя сестра. Он решил, что она знает обо мне правду, и собрался ее убрать. — Осел! — простонал я. — Какой же я осел!
— Что? Что такое? — испугалась бабушка.
«Магия — это смерть», — сказанные когда-то слова Людмилы Водуницы громом звенели у меня в ушах. Очень хотелось что-нибудь разбить от бессильного гнева на самого себя и на магию, смеющую называть себя белой.
— Ты куда?
Я помчался одеваться.
— Деня, не молчи!
— Куда я? Я — убивать кого-нибудь! Я им покажу новичка! Я им щас белую магию сделаю кроваво-красной!
— Ты хочешь сказать… — в ужасе прошептала ба, у нее вдруг резко закололо сердце.
— Тихо, тихо, — я взял ее за руку, и боль ушла. — Жди меня, ладно?
— Ты ее вернешь?
«Не знаю. Если успею. Если смогу…» Что из этого я мог ей сказать?
— Верну, — пообещал я.
Я отошел от бабушки, прикоснулся к кольцу и представил лицо Захара.
— Слушаю, — тут же раздался знакомый голос.
— Это я. Ты где?
— Денис? — удивился наставник. — Дома. Только что вернулся. А что?
— Ничего, — но это я уже сказал, стоя прямо перед ним посреди комнаты его квартиры.
— Денис, что такое? — испугался Захар. — На тебе лица нет.
Его изумление выглядело искренним. И я был уверен, что он действительно ничего не знал. Наверное, Захар был единственным магом, кому я по-настоящему доверял.
— Да что стряслось?
— Красов спер Светку.
Глаза моего наставника округлились.
— Какую Светку? — на всякий случай уточнил он.
— Ветрову, — мрачно пояснил я. — Сестру мою.
Захар вскочил с кресла, в котором я его и застал, и заходил по комнате.
— Так, где мне его найти? — нетерпеливо спросил я.
— Давай разберемся, — предложил Захар. — Зачем Петру твоя сестра? Или… — он уставился на меня. — Или ты рассказал ей про себя?