— Ну спасибо, бабуля, удружила, — пробурчал я.
— А что я? — возмутилась ба. — Пусть ребенок знает правду.
— Я не ребенок! — возмутилась Светка.
— Согласен, — был вынужден признать я. — Прикинь, ее маг убить хочет, а она спрашивает: «Мужик, ты что, дурак?»
— А вот и не так!
Бабушка переводила взгляд то на меня, то на Светку, потом изрекла:
— Дети мои, вам надо было побыть в смертельной опасности, чтобы начать нормально общаться?
— А мы всегда нормально общались! — одновременно заявили мы с сестрой, переглянулись и расхохотались.
— Ну, я же говорю, — вынесла вердикт бабуля, — спелись.
— Не-е-ет, — через несколько минут все же решила Светка, — не думаю, что Денька у нас свихнется. Ему больше некуда.
Моя ответная улыбка больше походила на оскал.
***
— Я Петра в таком бешенстве еще в жизни не видел, — говорил Захара. Я сидел у него на диване, а он расхаживал передо мной взад-вперед. — Одно дело, если бы его припечатал маг Ветра, и совсем другое — ты.
— Ах да, юнец, — вспомнил я.
— Именно. Такого оскорбления ему еще никто не наносил.
Стоит ли говорить, что совесть меня не мучила?
— Что ж, — равнодушно отозвался я, — все когда-нибудь случается впервые.
— Денис, ты слишком спокоен. Ты обрел врага в стане друзей.
Я хмыкнул.
— Что хмыкаешь? — не понял он.
— А то, не в обиду тебе будет сказано, что я не ощущаю себя в стане друзей.
— О чем ты?
— О том, что магия, которую вы представляете, такая же белая, какой я блондин.
Он скептически посмотрел на мои темные волосы и задумчиво потер подбородок.
— Все мы сначала питаем иллюзии, а потом сталкиваемся с реальностью. Да, мы не ангелы, но, согласись, мы лучше черных магов, пытающихся поработить людей.
— Возможно.
— Что значит — возможно?!
— А то и значит, что поступок Петра Ивановича столь высокоблагороден, что у меня нет слов, насколько я восхищен.
— Денис, это юношеский максимализм. Позже ты поймешь, что полностью хорошего и полностью плохого не бывает.
— Только ты не говори мне, что я еще слишком молод, — взмолился я. — От тебя я этого не стерплю.
— Ладно, — Захар подумал немного и наконец сел в кресло. — Что там с Брагосом? Петр пытался объяснить, но я ничего не понял. Ты его видел?
— Так же, как тебя сейчас.
— И что он сказал?
— Что-то вроде: «Прощай, щенок, я тебя испепелю!»
Захар удивленно воззрился на меня.
— И как же тебе удалось остаться в живых? — обалдело спросил он.
— Не знаю, — признался я. — Как ни стыдно об этом говорить, я перепугался до смерти.
— И что ты сделал? Что-то же ты сделал, иначе сейчас бы уже не разговаривал со мной.
— Я переместился на Облачную, а он за мной. Но там ветер сильнее его огненных шаров, молний и прочей дряни. Короче, он улетел, но обещал вернуться.
Захар молчал, переваривая услышанное.
— И тебе стыдно, что ты испугался? — спросил он.
Я скривился.
— Струсил, как болонка перед бульдогом.
— Он действительно мог тебя убить.
— С чего бы еще я чувствовал себя болонкой? — логично заключил я.
— С горой был великолепный ход, — несмотря ни на что, похвалил Захар. — Лучше бы никто не придумал. Но ты хоть понимаешь, что по сравнению с Брагосом Красов не враг даже?
— Понимаю, — вздохнул я.
— К следующему разу он подготовится основательнее, — предупредил Захар.
— Понимаю, — повторил я.
— Ладно, а теперь слушай последнюю информацию.
— Я весь обратился в слух.
— Это не смешно!
— А я и не смеюсь.
— Слушай, — продолжил он. — Брагос объединился с Темниковой.