– Улни, как всегда, начинает, – узнал Джон солиста.
«Тин-ти-рорин!» – подхватил другой.
– А это Кубо, он всегда поёт про какого-то Рорина. Скучает, наверное, – вздохнул Семиколон.
«Коро-коро-коро!» – уверенный бас влился в общий хор.
– Ваки сегодня не в голосе, опять, подлец, съел что-то не то.
Сверху раздался страшный грохот, загремел, затрясся, врубаясь в мелодичные трели насекомых. Песнь оборвалась на самой высокой ноте и наступила тишина.
– Вот! – Полушкин поднял вверх указательный палец. – А что, если Жорж все ещё жив!
– Не думаю, что это так.
– А я все равно схожу, проверю. Откуда был звук?
– Кажется из лаборатории, но на твоём месте я бы туда не ходил. Слишком много там сейчас дыр.
– Тыры-пыры, неизвестно, где дыры! Все не пей, я быстро.
Он хотел проскочить мимо склада для хранения грузов, мимо ветрянкой полусферы, оставшейся после взрыва. Но испытал вдруг такой ужас, такое острое предчувствие неизбежной близкой гибели, что метнулся наверх, привыкая к темноте, пугаясь, оглядываясь по сторонам миловидным круглым лицом, продолжал бежать, забывая упасть. Наконец ткнулся в открытую переборку лабораторного модуля и замер.
Небывалых размеров огненно-рыжий паук глянул на него выпуклыми сияющими глазами. В темноте он походил на громадного восьмилапого сенбернара, сидевшего в нелепой позе среди колб и пробирок.
– Жорж?! Ты вернулся? Это ты?! Нет, не ты! Но похож, черт возьми! – Джон схватил валявшуюся на полу железку, стал бить ею стене. – А ну кыш отсюда! Пошёл!
Паук резко вскинул передние лапки, потом развернулся задом и брызнул легкой туманной струйкой.
Полушкин со скрежетом ударился об угол, падая, опутанный клейкой сетью, подвернул ногу, скользнув над черным прогалом пустоты.
***
Медицинский модуль блестел стиральной белизной. Помятый дроид воткнул длинную иглу в надутую синюю вену и снял жгут.
– Сегодня что, День святого Йоргена?
– Ты помнишь, что с тобой произошло, – склонился над ним Семиколон, изображая заботу.
– Да. Там был паук, скорее всего Жорж. Но он был какой-то странный…
– Игрушкой безымянной? – предположил робот.
– Да нет, большой, с собаку ростом!.. Ай, нога!
– У вас повреждён мениск, операцию сделаем на следующей неделе, – скрипучим голосом сообщил дроид.
– А без этого никак? – Джон пугливо заглянул в близкое, квадратное лицо дроида, как бы убеждаясь, что ему не сделают зла.
– Исключено, но в будущем могут быть проблемы с коленями из-за кривых ног. Мы вам распилим кости, потом поставим их обратно, только прямо. Ноги станут ровными и красивыми, а с этими вам только на коне ездить или мотоцикле.
– Я, конечно, знал, что дроиды садисты, но блин, это неожиданно, – хмыкнул Полушкин, поднимаясь с кушетки. – Боюсь, что с моим везением вы мне либо ноги от стола приделаете, либо обе левые. Семиколон, пошли Жоржа искать! Это точно он. Он так всегда делает, когда я на него ругаюсь. Или шерстью плюется. Только он уж больно здоровый.
– Однако за время пути собака могла подрасти. А я тебе говорил, что ему нужен ветеринар.
***
– Жорж, я дома! – прокричал с порога уставший Полушкин, целый день менявший сгоревшие будто нарочно предохранители.
Паук сидел на разорванном чемодане и подцеплял коготками правой средней лапки вакуумную упаковку мраморной говядины, разрезал ее и, воровато оглядываясь, запихивал в себя, при этом даже причмокивая от удовольствия и будто бы мыча.
– Ах ты членистоногий паскудник! Я и так тебя перекармливаю, морда ты лупоглазая! Вымахал вон! – он зашвырнул в Жоржа снятым с ноги ботинком. Тот смотрел во все восемь глаз, как обувь описывает над ним параболу, и когда раздался характерный звук удара об пол, ринулся в свое любимое место в шкафу, недоеденную говядину, конечно же, успел прихватить с собой.
Злиться на любимца Джон долго не мог и поэтому, когда тот выполз из укрытия, виновато прищуривая все глаза по очереди, забрался к нему на кровать, укладываясь на груди, перебирая лапками и усыпая затяжками новый комплект униформы, погладил его бархатистый панцирь, запуская ладонь в шерстку, пропуская волоски между пальцев и почесывая вдоль брюшка. Жорж убаюкивающе замурчал, словно это был и не паук вовсе, а самый настоящий кот или его индийское воплощение с большим числом конечностей.
В такие моменты на станции воцарялась идиллия, если не считать заунывные песни Семиколона, в сотый раз отмерявшего идеальную длину веревки для петли или нагревающего свой корпус горелкой до нужной температуры, чтобы сработали сенсоры и он мог спокойно утопиться в ванной.