Ада гордилась детьми, а они испытывали уважение к своим родителям. А еще скрытую зависть одноклассников, а потом институтских друзей. После института Надя и Денис остались в Минске. Завели свои семьи, свое жилье. И все это благодаря хлопотам отца. А потом случилось так, что сам отец вынужден был бросить столицу, теплую, уютную квартиру, уехать в радиационную зону. Какая несправедливость! Так думала Ада Брониславовна. Поначалу она ругала мужа, что не смог устроиться в Минске, но постепенно ее злость, раздражение проходили. А теперь, когда его назначили главным лесничим, она начала думать иначе: может, и правильно он сделал. И все больше укоряла себя, а не его.
Ада хотела встретить Новый год со своей семьей, чтобы обязательно были дети, поскольку они затосковали по отцу. Она понимала, что Андрей давно не виделся с друзьями, но решила пригласить только семью Моховиковых. С Евой в последнее время она сблизилась особенно, ощущала, что та относится к ней по-прежнему, а может даже с большей приязнью. Но сначала Ада посоветовалась с Андреем, как-то позвонила ему с работы, обрадовалась, что застала на месте. Рассказала про свои дела, про детей, поинтересовалась, как он себя чувствует, какие заботы донимают. Она хорошо знала Андрееву привычку: по телефону ни одного лишнего слова, его телефонные разговоры напоминали телеграммы.
— Насчет гостей не возражаю. Давно не виделись. Ну что, все?
— Все. Ждем!
— Целую всех! До встречи.
В другой раз Ада могла бы обидеться, счесть это за нетактичность: она позвонила, а муж, которого давно не видела, нетерпеливо прерывает разговор. Теперь же она считала это разумным, поскольку вскоре увидятся, тогда и наговорятся, а телефонные разговоры подорожали, она, финансистка, как никто другой, должна это понимать. Зато вечером отвела душу с Евой — почти полчаса проговорили по телефону. Ева охотно приняла приглашение, обсудили, кто что сготовит, договорились не усложнять жизнь подарками, не ломать над этим голову — жизнь слишком усложнилась, приобрести что-нибудь приличное просто невозможно.
— Наилучшим подарком для нас с Андреем будете вы сами, — сказала на прощание Ада.
И не было криводушия в этих словах. Она действительно так думала. Потом упрекнула себя: не слишком ли настойчиво приглашала в гости Моховиковых, как бы Ева не подумала, что семья Сахут живет в полной изоляции. Но долго себя не укоряла: что сказано, то сказано, и нечего переживать.
А вскоре Аду удивили дети. Надя и Денис, оказывается, тоже готовились к Новому году. И сказал об этом сын:
— Мама, Иринка Моховикова приглашает нас. Ну, чтобы встретить Новый год вместе.
— Кого это вас?
— Надежду с Игорьком. Ну, и меня с семейкой. Будет их Костя со своим выводком. Отца мы встретим. Вечером побудем у нас. А часов в десять поедем… А назавтра будем дома. У Иринки намечается свадьба. Она будет с кавалером. Хочет познакомить нас.
Ада Брониславовна поняла, что все уже спланировано, обдумано, возражения не принимаются. Да и вообще — взрослыми детьми не покомандуешь, хоть бы и хотел. Мелькнула мысль: Надя побудет в компании, а то все одна да одна дома. Сын будто угадал ее мысли, поскольку многозначительно добавил:
— Будет мой коллега. Хочет познакомиться с Надей. Холостяк. Ему уже за тридцать. Давно хочет жениться, да все что-то не получается.
— А что он за человек? Кем работает?
— Мой коллега. Пока что больше ничего. Пусть это будет сюрприз.
— Любите вы сюрпризы, — незлобиво пробурчала Ада, в душе благодарная сыну, что заботится о судьбе сестры.
Андрей и Ада болезненно переживали внезапный развод Нади с мужем. Разрыв, должно быть, назревал давно. Холодная, подчеркнутая приветливость зятя насторожила Аду Брониславовну. Дочь рассказала, что приходит он домой поздно. Отговорка одна: «Бизнес — дело серьезное. Много забот». Стал очень часто ездить в командировки, больше всего в Москву. Объяснял, что их партнеры торговые все там, в России. Однажды Надя призналась сквозь слезы, что уже два месяца они не живут как муж и жена, что нашел он присуху-партнершу в Москве. А вскоре зять собрал свои чемоданы и тишком, как вор, покинул семью. Даже не попрощался с женой и сыном.
Андрей Сахута счел это изменой не только семье, жене, маленькому сыну, а и ему, тестю, поскольку в свое время через секретаря райкома поспособствовал, чтобы зятя повысили по службе, сделали старшим инженером, приняли в партию. Дружеские отношения со своим зятем очень радовали Сахуту. Но как только перестали существовать райкомы, обкомы, Сахута оказался без работы, первым предал зять. Тогда Андрей все свободное время отдавал внуку. Это была его единственная радость. Игорьку шел пятый годик. Он возвращался из сада и читал деду стишки на белорусском языке.