Болезненно переживал Андрей, что не ощущал моральной поддержки детей, они стали реже заходить к ним. Сын Денис изредка звонил, утешал, дескать, не переживай, папа, все устроится, но ни разу не предложил денег, даже не спросил, может, помочь. Надя сама жила трудновато, одна растила ребенка.
Впервые в жизни, имея столько свободного времени, Андрей взялся за книги. Читал разные, а больше всего потянуло к белорусской литературе. Перечитал Короткевича «Колосья под серпом твоим», заново открыл для себя Купалу. Читал его стихи, поэмы, публицистические статьи о независимости, самостоятельности Беларуси и удивлялся, как злободневно они звучат сейчас. Как-то сказал об этом другу Петру Моховикову, тот аж обрадовался:
— Ага, дошло до тебя! Ну что ж, лучше поздно, чем никогда.
Петро звонил часто, вечерами заезжал, всегда брал с собой бутылку водки, а то и коньяку, яблоки или лимоны. Долго беседовали, спорили.
— Систему разрушила не пятая колонна, про которую ты говоришь. Не западные голоса, хоть и они старались изо всех сил. Она обрушилась изнутри. Люди утратили веру в коммунистические идеалы. Хрущев что обещал? Через двадцать лет — коммунизм. А прошло уже тридцать! Где тот коммунизм? Где обещанный земной рай? — горячился Петро. — Фига с маком! Пустые полки в магазинах. Талоны, купоны. Дурь, бестолковость на каждом шагу.
— Ну, а в Китае генсек сидит на месте. Политбюро управляет, — не сдавался Андрей. — Идет модернизация. Сами накормили свой миллиард с гаком. И нам тушенку продают. Куртки, шмотки. Даже Америку завалили товаром. Все у них есть. Значит, коммунистическая система развязала руки народу… Читал недавно Розанова. Прав Василий Васильевич, когда пишет, что Октябрьскую революцию подготовила литература. Она же, литература, подготовила и 91-й год. Вот книжечку «Тутэйшыя»[8] недавно перечитал, вспомнилось, как однажды дискутировал с ними. У них были более весомые аргументы…
— С Розановым я согласен. Литература — большая сила. Она пробуждает души людей. Там, в душе человека, вызревают революции. А затем одна искра и вспыхивает пламя… — рассуждал Петро.
Эти встречи с другом, беседы, споры не приносили Андрею облегчения. После рюмки-другой засыпал легче, зато назавтра еще сильнее болела голова. И жить не хотелось…
Как-то вечером позвонил Микола Шандабыла из Могилева. Поговорили про житье-бытье, он и раньше звонил, успокаивал, чтобы сильно не брал в голову, работа найдется.
— Сколько твоей Брониславовне до пенсии?
— Два года. А мне целых семь.
— Да, тебе еще как медному котелку. Ну, так это ж хорошо! Молодой мужик. Еще наработаешься. Только не горюй. А то… На днях мы тут похоронили одного секретаря райкома. Сорок лет человеку. Инфаркт. Жена, стерва, пилить принялась… Доконала. Ему и без нее было муторно. Кошки на душе скребли… Слушай, а съезди ты домой. Я слышал, Марина с Бравусовым живут припеваючи. В Лобановке намечается вакансия. Главный лесничий лесхоза собирается на пенсию. Могу сосватать тебя. А с должности главного лесничего можно и в Минск сигануть, в министерство. В Лобановке председателем исполкома сейчас Толя Ракович. Сделали мы финт. Прежнего председателя забрали в Могилев. У него пенсия на носу. Давно просился… А Ракович молодой, толковый парень. Пускай управляет. Говорили с ним о тебе. Поддержка будет. Надумаешь ехать, звякни ему. Машину подошлет к подъезду. Что тебе по ночи тягаться…
Андрей поблагодарил земляка, сказал, что обдумает предложение.
Долго думать не было времени. Он схватился за это предложение, как утопающий за соломинку. Поехать в родную деревню хотел давно, но жена отговорила, дескать, что ты там высидишь в радиационной деревне. Теперь он решил не откладывать и дня чрез два выбрался в дорогу.
Билет Андрей взял в плацкартный вагон: все-таки чуть дешевле, меньше шансов встретить кого из знакомых, поскольку начальники ездят обычно в купейных вагонах. Людей набилось, как семечек в тыкву. Через час-два пассажиры начали выходить. Андрей ни с кем не заводил разговоров, читал газету, разгадал почти весь кроссворд. Похвалил себя: что-то знаю, и тут же упрекнул: кому нужны твои знания?