9 сентября. Вторник. Какой туман! Кажется, что деревья, дома — все обложено ватой. Но помалу туман начал развеиваться, выглянуло яркое и еще довольно теплое солнышко. И вся окрестность засветилась тонкими нитками паутины — первая примета бабьего лета. Через четыре дня его календарное начало. Люблю это время в природе!
На мой отпуск выпало много хозяйственных дел: кончаю баню, оббиваю стены предбанника вагонкой — азартное дело! Нужно искать печку, рамы на балконе надо установить. Кругом заботы…
Больше двух недель живет независимая Беларусь. Изменений пока никаких. Разве что бело-красно-белый флаг над горсоветом. Трехдневный путч развалил союз нерушимый. А что будет на его руинах?
Газеты сообщают: в Могилеве над зданием городского совета реет бело-красно-белый флаг, красуется герб «Погоня». Наконец-то! А Ленинград уже стал Санкт-Петербургом. Минский горсовет ставит вопрос о возвращении исторического названия — Менск.
13 сентября. Пятница. После сильного потепления — вчера было плюс 23 — снова похолодало. Осень берет свое. Зато вчера привез две корзины опят. Замечательные грибы! Не было летом грибов, может быть, осень отблагодарит за терпение. А какое наслаждение собирать опята! Найдешь пень, а он весь облеплен грибами. Сверху они стоят будто раскрытые зонтики — чистые, белехонькие, здоровые, а ниже маленькие, словно рыжевато-белые шарики. Приходится срезать только шляпки — они самые вкусные. Обрежешь пень, остаются белые корни, будто протянутые руки: впечатление, что пень кричит, молит: «Отдай мои грибы, мое богатство!»
Сегодня почти полдня отдал внуку Алесику. Свозил его с родителями в поликлинику, где взяли у малыша кровь из пальчика. Сначала он молчал, потом сильно плакал. А затем крепко спал на улице, во дворе, а дед, это значит, я, читал «Зрячий посох» Виктора Астафьева. Прекрасная вещь! Пишет ярко, образно, щемящее лирично.
Вот и вечер. Ева с Иринкой пошли в магазин, а я с внуком. Он вновь заснул. О, как он спит! Руки полусогнутые в кулачки, ноги, как у лягушки, согнуты в коленки и раскинуты в стороны. Здоровенький, хороший мальчик растет. О том, что в его жилах не течет моя кровь, стараюсь не думать. С Кастусем отношения хорошие, невестка как-то призналась, что завидует нашей дружбе. Вот выдадим замуж Ирину, будет у нас еще внук или внучка. Жизнь продолжается. Будем сеять, Беларусь!
16 сентября. Понедельник. В выходные ездили с Евой на дачу. Собирали опята, бруснику. Приятное занятие. Отдохнули с пользой. Надышались воздухом, настоянном на можжевельнике, на вереске. Есть в лесном воздухе аромат смолы-живицы и таинственный, горьковато-печальный запах желтой березовой листвы.
Тревожит положение в мире. Завтра начнется сессия нашего Верховного Совета. Кого выберут председателем? Будет претендовать и доктор наук Карпенко. Мало знаю его. Вряд ли, чтобы он прошел. Да и Позняк не пройдет.
18 сентября. Среда. Туманный день. Тепло, тихо. Слушаю по радио про сессию нашего парламента. В конце концов выбрали Стаса Шушкевича, сына белорусского поэта, узника бериевского лагеря, — председателем Верховного Совета Беларуси. Претендовали вчера он, Кебич, Карпенко и Заблоцкий. Позняк понял, что не пройдет. И не лез. После голосований остались Шушкевич и Кебич. Но ни один из них не набрал требуемого количества голосов. Сегодня Кебич свою кандидатуру снял, и Станислав Станиславович прошел. Я немного знаком с ним. Он принимал участие в одной нашей передаче. Надеюсь, он будет содействовать Возрождению.
19 сентября. Четверг. Слушаю, а изредка и включаю телевизор. Чтобы понаблюдать за работой нашего парламента. На глазах взрослеют депутаты. Нил Гилевич сделал интересный, аргументированный и эмоциональный доклад о символике: гербе, флаге, гимне. Некий ветеран начал цитировать историков-ортодоксов. Мол, бело-красно-белый флаг и «Погоня» — не наши символы. Вспыхнула дискуссия. И что интересно, многие депутаты, вчера говорившие на другом языке, сегодня выступали по-белорусски. Хорошо говорил президент Академии наук Платонов. Это очень талантливый ученый, патриот. Начал по-белорусски, потом признался, что трудновато выступать на родном языке, не хватает слов, поскольку отучен, как и все мы. Перешел на русский язык, отметил: «Мы все психологически изранены. Мы не машины. Все происходящее действует на нас». Символику горячо поддержали.