— Сколько вам надо дров? И каких вы хотите? — нарочито громко спросил Сахута: чтобы слышали в соседней комнате.
— Куба четыре, пять. Березовых или осиновых. Говорят, ольховые дрова зимой хорошо греют.
— Это правда. Ольховые греют отлично. Осиновые сажу выжигают. Горят светло. Сейчас узнаем, что у нас есть.
Андрей попросил бухгалтера, чтобы тот позвал помощника Виктора, тот знает, где есть готовые дрова и сколько их там. Вскоре пришел помощник. А с ним и сын Полины, водитель машины.
— Я никогда не была в вашем лесничестве. Такой дом большой, старый. Похоже, от панов остался?
— Да, бывшая панская усадьба. Хлопцы, без меня разберетесь? Покажу Полине Максимовне наши владения.
Они спустились с крыльца. Андрей постеснялся поддержать женщину под руку, поскольку в окно мог подсматривать бухгалтер. Виктор предупредил, что этот малообразованный мужичок — «очень хитрый жук». Мастер украсть и спрятать концы в воду, что никакая ревизия не докопается. Имеет солидную семью — пятеро детей. Жена нигде не работает, но живут в достатке. Лесничие менялись часто, а он оставался на своем месте. Старшему сыну построил в райцентре здоровенный дом. Андрей как-то говорил по телефону. Положил на стол трубку. Потребовалось уточнить одну цифру у помощника. Открывает дверь — бухгалтер быстренько кладет трубку на аппарат — значит, слушал: телефон в конторе спаренный. Андрей тогда сделал вид, что ничего не заметил. Но понял, что этот «жук» следит за ним. Может, даже имеет секретное поручение директора лесхоза. Может, тот хочет иметь компромат на столичного кадра.
Обошли старый дом, завернули в сад, еще дореволюционный. До Чернобыля успели посадить десяток молодых яблонь. С них сейчас облетали, осыпались наземь желтые, будто налитые соком антоновки. Вокруг краснели на деревьях, словно снегири, пепинки-шафран.
— Какие яблоки красивые! — обрадовалась Полина. — А можно их есть? Не проверяли?
— Говорит помощник, что проверял. Есть радиация. Но одно-два яблока можно съесть. Яблоки очень вкусные, сочные. Особенно антоновка.
— Андрей Матвеевич, вы говорите: радиация омолодила. Это обманчивое ощущение. Мне это хорошо известно. Берегите себя. Я слышала насчет должности в лесхозе. Будьте тут осторожны. Люди теперь злые, ненадежные. Могут подвести под монастырь. Вы же часто бываете в райцентре. Зайдите когда. Поговорим.
Полина торопливо, будто внезапно заспешила или чем-то взволновалась, достала из сумочки квадратную бумажку:
— Тут адрес и телефоны. Домашний, служебный. Кстати, дом мой совсем недалеко от лесхоза. Сына хотят забрать в Могилев, в трест. Он хороший специалист. За рюмкой не гоняется. Теперь, к сожалению, это редкость. Ну что, пойдем? — снова на Андрея взглянули темные глаза. Теперь они были грустными, тоскливыми. — Вы поцеловали руку… Я аж растерялась. Мужики сейчас чаще целуют рюмку, чем женщину. А можно я вас поцелую? Наперекор проклятой радиации. И всякому безголовью, — она одной рукой обняла Андрея за шею и крепко поцеловала в губы. — Пусть знает этот невидимый убийца. Мы должны выжить. Иного выхода у нас нет.
— Дороженькая, Полина Максимовна. И не только выжить. Мы должны жить. И мы будем жить. Как люди. Полнокровно, гармонично. В согласии с природой. Раньше мы наломали дров. Многое делали вопреки природе. Но это длинная тема.
— Пойдем. А то мне захочется вас еще поцеловать. А хлопцы, наверное, ищут вас. А в Минск полетит анонимка вашей жене. Получите выговор.
— Выговора не боюсь. Это ж раньше выговор, да еще с занесением… Ну, суровый партийный выговор мог сломать человеку всю жизнь. И карьеру. И здоровье. Может, и хорошо, что теперь этого нет. На днях буду в районе. Позвоню.
— Буду ждать. Можно взять пару антоновок на память?
Андрей сорвал два больших, восково-желтых яблока и подал Полине.
Идя назад, он невольно старался, чтобы дистанция между ними была не маленькой, поскольку в Минск и правда может полететь кляуза.
Встреча взбудоражила Сахуту. Свое возбуждение он старался не показать ни Виктору, ни тем более Алексею-стукачу. Несколько дней в ушах будто звучали слова: «Пойдем. А то мне захочется еще поцеловать…» Но жизнь вскоре заставила вспомнить ее другую фразу.
Как-то утром настойчиво, тревожно зазвонил телефон. Андрей снял трубку, услышал незнакомый басовитый голос:
— Андрей Матвеевич? Доброе утро! Это прокурор говорит. Лично мы не знакомы, но нужно обсудить одно дело. Лесничество ваше далеко от райцентра. Решили не вызывать…