— Ого, большой начальник! — удивилась Юзя. — И без черной «Волги»? Откуда он взялся?
— Пошли встречать гостя. Все расскажет.
Петр Евдокимович уже слышал от Бравусова, что бывший ученик работает в лесничестве. Очень удивился, что Сахута бросил столицу. Возможно, это ненадолго, чтобы переждать нынешний раздрай, а там, кто знает, что будет завтра?
Андрей Сахута шел навстречу по борозде, не боясь что-то потоптать, поскольку земля лежала голая, лишь дальше, на краю усадьбы, ярко зеленел лоскут озими. Учитель и ученик крепко обнялись. Юзе Сахута поцеловал руку, женщина аж раскраснелась, поскольку, хоть и жила некогда в столице, ее знакомые этого не делали.
Юзя видела Андрея Сахуту впервые, поэтому тайком внимательно разглядывала его, будто ей надо было запомнить все надолго. А еще ей хотелось представить, как выглядел этот партийный начальник в своем, верно, шикарном кабинете. Юзя не была членом партии, но в профсоюзных активистках ходила много лет, поэтому на открытых партийных собраниях присутствовала, изредка и выступала, но живого секретаря обкома не видела никогда. Однажды на отчетную партийную конференцию к ним приезжал секретарь райкома партии. Директор фабрики водил его по цехам. Показывал, рассказывал и сгибался перед ним, словно вопросительный знак.
А еще подумала Юзя, что в столице такого начальника не видела, а в глухой радиационной деревне встретила. Значит, что-то очень изменилось в жизни, если бывший партийный деятель ездит на мотоцикле в кирзовых сапогах. Юзя внимательно оглядела одежду Сахуты: темный, далеко не новый плащ, толстый серый свитер под ним. Вестимо, на мотоцикле теперь ехать — дубарина, на лбу заметила красный рубец — надавил шлем. Она поняла, что нужно накрывать на стол, поскольку время уже обедать, да и гость явился. Любимый ученик мужа, симпатичный человек. И начальник, пускай себе и бывший. Для Юзи лесничий тоже был начальником, очень нужным человеком.
Пока мужчины беседовали во дворе — Сахута не торопился в дом, Юзя собирала на стол. Были и грибы, а вот ставить ли картофельный суп с фасолью, она не знала. Решила спросить, когда мужчины выпьют по рюмке. Соленые огурчики, грибы, сало с луком — разве это плохая закусь?
Хозяин выставил можжевеловку. Сахута сказал, что он за рулем, пить ему нельзя, разве что для причелья. Юзя впервые услышала это слово в Хатыничах от старух.
— Мое питье не пахнет сивухой. Можно смело выпить. Точнее — полечиться… В зоне люди не пьют, лечатся, — хозяин налил рюмки до половины. Юзе нравилось, что новый муж никогда не наливает себе полную рюмку, в шутку порой говорит: люблю половину рюмки и половину подушки, а если буду опрокидывать по полной рюмке, то и половина подушки, а значит, и жена не понадобится.
Юзе не терпелось спросить у гостя о его жене.
— Андрей Матвеевич, можно у вас спросить? А ваша жена не боится радиации? Приедет сюда?
— Ну, она еще работает, два года до пенсии. А там будет видно. По правде говоря, она была против, чтобы я сюда ехал. Я имел возможность остаться в столице. Но потянуло сюда.
— И я во бросила город. Перетянул Евдокимович.
Юзя произнесла эти слова с теплотой в голосе, и Мамута простил ей не совсем тактичный вопрос: боится ли жена радиации? Подтекст был явный: я вот не испугалась, приехала. Успокоило учителя то, что гость отвечал на как будто нетактичный вопрос спокойно, без какой-либо обиды.
Андрей понял, что его учитель нашел на старости лет новую любовь. Что живет он с Юзей дружно. Все у них есть, что нужно для счастья. Он похвалил огурцы, грибы, не отказался и от картошки с фасолью. Только попросил налить полтарелки, поскольку сестра тоже примется угощать.
— Ничего, Матвеевич, дрын на дрын вредит. Обед на обед — не во вред, — успокоил гостя Мамута.
— О, какая картошка вкусная! Такую вкуснотищу ел только в детстве, — расхваливал Андрей густой, разваристый суп. — Ужалела картошка в печи. Смакота!
— Спасибо. Но вы меня обижаете. Почему говорите — пожалела? Вы ж просили половину тарелки, — недоуменно смотрела на гостя Юзя.
Мужчины вдруг расхохотались. Особенно смеялся Мамута. Он был в хорошем настроении: радовался, что удалось проделать неотложную работу — утеплить на зиму пчел. Радовался, что заглянул в гости любимый ученик, который не побоялся бросить столицу и приехал в зону. И что он, Мамута, поступил правильно — никуда не удрал из Хатыничей. Но сказал он про другое, сказал то, что ждала от него жена.
— Ужалела — ето значит, по-нашему, уварилась. Или разварилась. Упарилась. Молодчина, Андрей Матвеевич. Не забыл в городе наше. Родное. А то некоторые съездят в Могилев. Съедят там пару батонов. И уже все по-рюсски.