Наги обладали своей, индивидуальной магией. В отличие от эльфов, практический каждый змей в той или иной степени обладал даром. Но магические таланты нагов не были связаны с влиянием на природу — на ветра и волны, как у снежных эльфов, или на деревья, как у их родичей лесных. Магия нагов была непосредственно связана с влиянием на живых существ. Именно поэтому мало кто хотел иметь с ними дело. Никому не нравилось, что практически любая змеюка, могла внушить человеку, гному или эльфу то, что ей было выгодно.
Судя по тому, что для управления рабами требовался орк-надсмотрщик, Ссаид Бошшаэтдин на усилия по влиянию на умы рабов не разменивался. И это Эристора более чем устраивало.
После того, как галера бросила якоря, был разбит лагерь, и вольнонаемным людям и эльфам разрешили сойти на берег. Однако Эристор медлил. Дождавшись, когда остроглазый Али уйдет, он поднялся со своего места и, быстро добравшись Элькарона, присел рядом с ним.
— Эль-до, неужели это вы? — заговорил тот. — Великий лес! Вы тоже в руках у этих бестий?
— Нет, дружище. Я не раб. Просто так сложились дела… Долго рассказывать.
— Тогда бегите отсюда. Бегите, не оглядываясь, ибо это настоящие слуги истинного зла.
— Не могу, эль-до.
— Ты тоже воевал с нагами? — вмешался сосед Элькарона.
— То тебя не касается, сукин сын, — тут же прорычал тот и начал подталкивать Эристора в сторону сходней.
Уже уходя, тот обернулся:
— Держись. Я постараюсь что-нибудь сделать для тебя, но не сейчас. Сейчас я бессилен.
На него оглядывались. Эристор спустился на берег последним и, проигнорировав острый недобрый взгляд Али, зашагал в ту сторону, где устроились вольнонаемные гребцы. Они занимались костром, а Эристор лишь устало опустился в сторонке. Более опытный Питер оказался прав: несмотря на тряпки, которыми он обмотался, руки болели так, что казалось, он не сможет больше прикоснуться к веслу даже под страхом смертной казни. И в то же время Эристор прекрасно понимал, что завтра же, стиснув зубы, вновь займет свое место и будет работать изо всех сил, хотя бы для того, чтобы огромная галера пусть на самую малость, но быстрее несла его к желанным берегам Белого архипелага.
Костерок весело затрещал, и наемники-гребцы, негромко переговариваясь, расселись вокруг него. Эристор же, погруженный в себя, остался недвижим, широко распахнутыми немигающими глазами глядя в огонь. Мысли его, особо ни на чем не задерживаясь, перебегали с одного видения на другое, перебирая, словно драгоценные камешки, счастливые моменты недавнего прошлого, потом лоб его нахмурился — воспоминания коснулись болезненного. Внезапно он вздрогнул. Носок тяжелого сапога грубо ткнулся ему в ногу. Глаза Эристора сузились — перед ним подбоченясь стоял Али:
— Покажи руки, асшиир.
Эристор бросил быстрый испытующий взгляд на надсмотрщика. Асшиирами или в переводе на эльфийский завоевателями наги называли тех лесных эльфов, что не первый год сражилсь, оттесняя было продвинувшихся в их леса нагов обратно в степи. Али осклабился в ответ, показав крупные неровные зубы:
— От меня трудно что-нибудь скрыть, имей это в виду. Дай руки, говорю!
Чернокожий орк осмотрел стертые ладони Эристора, потом, вытащив из-за пазухи какую-то маленькую деревянную шкатулку, пренебрежительно швырнул ее на землю:
— На, смажь. А то завтра будешь ни на что не годен.
Эристор, решив не геройствовать из-за пустяков, подобрал шкатулочку и, открыв ее, принялся осторожно втирать мазь в саднящие ладони. От нее жгло, но когда жжение утихло, боль ушла вместе с ним. Али наблюдал за его суровым сосредоточенным лицом:
— Ты знаешь, что один из сыновей Бошшаэтдина погиб от руки ле-есного? — медленно произнес он.
Эристор холодновато взглянул на говорившего и протянул шкатулку:
— Спасибо за мазь.
— А ты гордец! Что-то ты запоешь, когда шейх узнает, что ты тоже убивал нагов, асшиир?
— Это будет наше с ним дело, надсмотрщик за рабами.
На темнокожем, грубом лице Али отразился гнев, руки невольно сжали рукоять плетки.
— Только посмей сделать это, и ты не задержишься на этом свете, — негромко предупредил Эристор.
Какое-то мгновение Али колебался, но потом, издевательски рассмеявшись, пошел прочь. Уже отойдя на несколько шагов, он обернулся и бросил:
— Посмотрим.
Глава 30
Следующее утро выдалось мрачным. Косой дождь лупил по лицам и согнутым спинам гребцов. Вспенивал серую воду за кормой. Высокие валы вздымали тяжелую галеру, а когда она падала вниз, словно с обрыва, ощущение было такое, словно все внутренности сейчас выскочат через рот наружу. Струйки бежали по лицу, скатывались за шиворот, заставляя гребцов нервно передергивать плечами и трясти головой, как это делают мокрые собаки. Впрочем, на душе у Эристора было еще пакостнее. Питер лишь вопросительно поглядывал на него. Наконец тот не выдержал: