Еще через неделю Питер понял, что дело — дрянь.
Следующее утро он встретил, весьма деловито толкаясь среди торгового люда на пристани, что-то по-хозяйски покрикивая, раздавая указания, а то и подставляя спину под какой-нибудь мешок. Вечером, усталый, но довольный он разложил перед собой добычу — три кошелька, которые он срезал с поясов толстопузых купцов, браслет, богато украшенный кинжал, почти новую шапку из черно-бурой лисицы, теплые рукавицы и еще кое-какую мелочь.
— Где ты это взял? — изумленно спросил Эльвирель.
— Где, где, — огрызнулся Питер. — Дух лесной послал.
С тех пор посылать он им стал регулярно, и благородный эльф уже ни о чем не спрашивал, прекрасно понимая, что без этих «подарков», они давно умерли бы с голоду.
Однако, как известно, не все коту масленица. Одним несчастным утром удача отвернулась от Питера. Его самым постыдным образом поймали с поличным. Собралась толпа, кое-кто уже начал подбирать камни, купец, при попытке ограбить которого он и попался, орал громче всех, призывая всех Духов и Богов в свидетели невиданной наглости, с которой его пытались обворовать. Тать приготовился к худшему. И оно произошло. Чья-то здоровенная рука ухватила его за шиворот и, подняв, как котенка, поволокла прочь. Обладатель мощной длани имел столь же внушительный голос, оповещая всех, что лично удавит негодяя, как только вытрясет из него, куда гад дел золотую пряжку, подарок старика отца, украденную у него на прошлой неделе…
Питер бросил взгляд на гиганта, в чьих руках он беспомощно болтался — его вид был ужасен. Он затих и прикрыл глаза… Ругаясь все так же яростно, громадный северный эльф свернул за угол и мгновенно замолчал, ускорив, однако, шаги. Питер осмелился приоткрыть один глаз, чтобы взглянуть, куда его тащат, и в тот же момент налетел на кого-то, кто подхватил его за локти и с бешенством затряс:
— Опять за старое? — проревел он, и Питер вытаращился, охнув.
Перед ним стоял Эристор.
— Ах ты, сукин сын! — закричал Питер в ответ. — Все за своей юбкой бегал, уж цветодар закончился! Думаешь, твои денежки резиновые? Думаешь, твой Эльвирель святым духом должен питаться, не говоря уж обо мне?
Эристор отстранил от себя не на шутку разозленного парня и внимательно всмотрелся ему в лицо. Потом молча хлопнул по плечу и произнес, обращаясь к светловолосому здоровяку-снежному, который и притащил Питера к нему:
— Спасибо, Сигурдиль.
— Только попросите, эль-до, — пробасил тот, подмигивая спасенному воришке.
— Пошли, Питер. Пора отправляться домой.
Облегченно вздыхая, тот поплелся следом за Эристором.
— Эй, куда это ты? — воскликнул он, когда они свернули не к постоялому двору, а в сторону гавани.
— Ладья ждет. Эльвирель уже там, — пояснил Эристор, не сбавляя шага.
— Какая ладья, прости господи? В какую еще историю ты вляпался? — восклицал Питер, уже поднимаясь по сходням и опасливо всматриваясь в хищные обводы украшенного медвежьими мордами корабля. — И чья это посудина, наконец?
— Моя, — широко расставленные серебристо-серые глаза стройного светловолосого юноши с веселым вызовом осмотрели вновь прибывшего. — Это и есть твой Питер, Эристор?
— Он самый, — посмеиваясь, ответил тот.
— Отваливаем, госпожа Тир? — крикнул с кормы какой-то бородач, опиравшийся на огромное рулевое весло.
«Юноша» обернулся.
— Да, Эрик. Нечего тут больше делать.
Мгновенно были убраны сходни, и ладья не спеша двинулась прочь из гавани.
— Госпожа Тир? — задирая бровь и глядя на Эристора, переспросил Питер.
Тот нежно обнял «юнца» и запечатлел на его полных губах хозяйский поцелуй:
— Да, дружище. Ты только что имел честь познакомиться с моей будущей женой, госпожой Тир, по прозванию Серебряная.
— Теперь-то я понимаю… — ошарашено начал Питер, но вовремя прикусил язык и замолчал, продолжив уже про себя: «Теперь-то я понимаю, почему ты так понравился Ссаиду и его мальчишке. Ваши пристрастия почти не отличаются».
— Добро пожаловать на мою ладью, — Тир уверенно протянула руку для приветствия, и Питер, смущенно обтерев свою ладонь о штаны, неловко ответил на рукопожатие.