Наконец Аудмунд закончил обихаживать своего коня и, накрыв его попоной, полез в седельную сумку за морковкой.
— Госпожа, — обратился к Ретте один из солдат, — ваша палатка готова.
— Благодарю вас.
Внутри их с няней ждали мягкие тюфяки с накиданными сверху пушистыми шкурами и даже крохотный круглый столик посередине.
— А ничего так, — одобрительно проворчала Бериса, входя следом за подопечной.— Уютненько.
Та невольно прыснула и, опустившись на самодельное ложе, с удовольствием вытянулась. Все тело после поездки немилосердно ныло.
— Можно войти? — раздался на удивление бодрый голос Бенвальда.
«То ли ему дорога нипочем, — подумала Ретта, — то ли он всегда такой жизнерадостный».
Вслух же ответила:
— Заходите!
Солдат протиснулся внутрь и принялся расставлять на столике тарелки с кружками. Густая, наваристая каша с фруктами, сыр, хлеб и ароматный напиток из местных трав.
— Спасибо, сынок, — поблагодарила старуха.
— Да не за что, — по-прежнему весело отозвался тот.
— Простите, а мяса у вас не найдется? — поинтересовалась Ретта, взглянув на предложенные блюда. — Жареного или хотя бы вареного.
Бенвальд вмиг стал серьезным:
— Простите, госпожа, но летом охота в Вотростене строго запрещена.
— А вяленое или соленое? — не сдавалась она.
Однако тот вновь покачал головой:
— Извините, герцогиня, но Аудмунд приказал в походе давать мясо только воинам.
Брови Ретты удивленно приподнялись:
— А мы в походе?
Но солдат не смутился ее чуть насмешливого взгляда:
— Господин маршал не давал разрешения отвечать на такие вопросы. Если хотите, спросите у него сами, а мне он, случись вдруг что, оторвет голову.
— Хорошо, спрошу непременно.
— Приятного аппетита, госпожа.
Солдат ушел. Полог палатки опустился на место, а няня пробормотала задумчиво:
— Причем ты знаешь, милая, я вовсе не уверена, что это был лишь словесный оборот.
Ретта встрепенулась, будто очнувшись от сна, и удивленно посмотрела на Берису:
— О чем это ты?
Северянка с деланым безразличием пожала плечами:
— Об оторванной голове. Он ведь оборотень, не забывай, а оборотни очень сильны. Однако стоит ли говорить о таких вещах на ночь глядя? Еще кошмары приснятся. Утром обсудим. Давай лучше ужинать.
На поляне раздавались голоса, было уютно и как-то мирно. Ретта наконец позволила себе расслабиться и, присев поближе к столу, с удовольствием воздала должное пище. Бериса последовала ее примеру.
Делать было, в общем-то, нечего. Книг под рукой не имелось, разговаривать Ретта не хотела, а что касается музицирования, то Аудмунд, скорее всего, не одобрил бы подобное занятие. Значит, не стоило и пытаться.
Няня завозилась на своем ложе, устраиваясь поудобнее, и Ретта сочла это хорошей идеей. Она легла и укрылась, надеясь уснуть.
Однако сон не шел. Звуки лагеря уже давно смолкли, а она все ворочалась, то погружаясь в полудремотное состояние, то опять просыпаясь, глядела в потолок и поневоле слушала, как перекликаются вдалеке часовые. Промаявшись так какое-то время, тяжело вздохнула, встала и, накинув плащ, вышла из палатки. Часовой у входа встрепенулся, но, увидев, что подопечная никуда не уходит, успокоился. Тучи уже успели разойтись, и на небо высыпали звезды. Почти такие же, как дома — обильные и яркие. Еще один привет из родных краев.
Ретта улыбалась — мысль, что Вотростен, возможно, не так уж и чужд, как ей прежде казалось, дарила успокоение.
— Я отойду на пару минут, — проинформировала она часового и направилась в сторону того огороженного участка.
Когда с делами уже было покончено, она вышла, напоследок еще раз ополоснув в бочонке руки, и вдруг услышала голоса, доносящиеся со стороны орешника. В одном из них она узнала Бёрдбрандта:
— …Мне кажется, ты все же слишком уж сильно перед ней расстилаешься.
— Бёрди, сделай, пожалуйста, такое одолжение, — спокойно, даже лениво проговорил Аудмунд, — заткнись.
Ретта прыснула беззвучно и продолжила путь к палатке.
На этот раз она крепко проспала до самого утра.
========== 8. Аудмунд ==========
Сквозь неплотно задернутый полог палатки внутрь прокрался солнечный лучик. Замер ненадолго у самого порога, словно не решаясь войти, потом заскользил осторожно по коврам, высвечивая замысловатые вензеля и причудливых птах, забрался на ворс одной из шкур и, не растерявшись, осветил лицо спящей Ретты.
Та поморщилась, не открывая глаз, и на лице ее появилась чистая, светлая и радостная улыбка. Она попыталась перевернуться на другой бок, но от наступившего утра было уже не спрятаться. Тогда она широко зевнула, потянулась от души, разминая затекшие за ночь члены, и открыла глаза.
— С добрым утром, — в шутку пожелала Ретта сама себе, садясь на постели.
Бериса еще спала, и она не решилась беспокоить няню — безусловно, той в силу возраста поездка давалась куда труднее, чем молодой герцогине.
Быстро одевшись, Ретта приподняла полог и выскользнула на поляну.
Там уже вовсю царила утренняя суета. Воины занимались лошадьми, приводили себя в порядок, и Ретта решила последовать их примеру.
В бочку, как оказалось, кто-то успел уже натаскать свежей воды, и она сердечно поблагодарила того неведомого ей воина за заботу.
Когда с необходимыми утренними делами было покончено, она устроилась поближе к костру и принялась причесываться.
Хотя дома в Эссе ей всегда помогали в таких делах фрейлины, все же совсем беспомощной она не была. И хотя сама Ретта вряд ли смогла бы соорудить собственными силами какую-нибудь сложную прическу, тем не менее заплести пару кос и уложить их венцом она вполне могла. В этот раз, однако, она решила ограничиться просто одной косой.
В котелке над огнем что-то уютно булькало, остро пахло черным перцем, гвоздикой и карри.
«Вероятно, у них тут должны быть хорошо налажены торговые отношения с востоком, — подумала Ретта. — Конечно, самое необходимое в Вотростене имеется свое, но те же специи ведь делают привычную пищу куда более вкусной».
Она потянула носом, принюхиваясь к соблазнительным ароматам, и колдовавший над завтраком Бенвальд спросил не без затаенной гордости:
— Нравится запах, правда?
— Очень, — не стала отпираться Ретта и поинтересовалась, оглядевшись по сторонам: — Скажите, а где сейчас Аудмунд?
Только теперь она поняла, что не видит маршала. Бенвальд пожал плечами:
— Должно быть, отправился проверять внешние посты.
— А далеко они?
— Двести шагов вглубь леса.
До двухсот считать она определенно умела, а потому Ретта решила не беспокоить никого из солдат, у которых, судя по всему, и без нее хлопот было хоть отбавляй.
Перебросив заплетенную косу за спину, она поднялась и, подобрав юбку, направилась не спеша в указанном направлении.
Узкая нахоженная тропинка юркой змейкой вилась меж деревьев. Утро играло солнечными лучами в каплях росы, застывших на листьях и кончиках травинок, словно спешило показать гостье все, на что оно способно.
Пения птиц по-прежнему слышно не было, однако в отдалении уютно журчал ручей, и Ретта пошла на его зов, не забывая, впрочем, считать шаги. Но, в конце концов, если она зайдет не туда, ее ведь остановят стражники, верно? Конечно, герцогиня не была настолько наивна, чтобы полагать, будто ей удалось ускользнуть от охраны — скорее всего, за каждым ее шагом следят, только пока она не делает ничего недозволенного.
По пути Алеретт остановилась, чтобы полюбоваться ветками орешника. Ничего особенного, безусловно, из себя кустарник не представлял, однако теперь, посреди загадочного, манящего своей новизной северного леса зрелище показалось ей удивительно красивым и необычным.
Она опустила взгляд, чтобы перешагнуть через выступающий корень, и вдруг заметила на влажной земле четко отпечатавшиеся следы сапог. Аудмунд? Или кто-нибудь из солдат?
Любопытство победило, и она пошла осторожно в том направлении, куда вел след, раздвигая попадающиеся на пути ветки и пристально вглядываясь в просвет впереди.