К стойбищу отряд вышел около полудня. Две дюжины войлочных юрт рассыпались вдоль пологого берега мелкой речушки на первый взгляд беспорядочно – однако при внимательном рассмотрении можно было заметить, что они образуют нечто вроде подковы, упирающейся тупым концом в береговую линию. В центре же «подковы», в самом безопасном месте, находились загоны для скота. Сейчас они пустовали – скот был на пастбищах.
Когда русских заметили, им навстречу выехали вооруженные всадники – совсем еще мальчишки, не старше пятнадцати лет. Пока взрослые мужчины стерегли пасущиеся овечьи отары или сопровождали проходящие мимо караваны, юноши охраняли оставшихся дома женщин и стариков. Благо на территории, прилегающей к Пишпеку, вражеских набегов можно было особо не опасаться – имперские военные не допускали междоусобиц среди ближайших племен, а хокандские солдаты теперь приближались к крепости лишь в составе официальных посольств. До последнего времени…
Однако же молодые воины держались очень серьезно, даже слегка напыщенно. Они приветствовали гостей по всем правилам, осведомились об их намерениях и торжественно проводили к жилищу бека – таков был титул главы аыйла. Сам бек, крепкий еще старик в ветхом шелковом халате хивинского шитья, церемонии счел излишними – сразу принялся деловито отдавать распоряжения соплеменникам, большинство из которых приходились ему родней. Солдатам Дронова выделили удобное место у воды, где можно было напоить коней и устроить привал. Остальным гостям пожилой кочевник уступил собственную юрту – самую большую в поселении, белую, украшенную яркими узорными лентами. В ней расположились Николай, Саша, проводник-переводчик и унтер Григорьев, непосредственно командовавший драгунами. Всех четверых усадили на почетное место возле дальней стены, застеленное толстым ковром. Вскоре женщины принесли горячую еду и… новенький пузатый самовар, сверкающий начищенными медными боками. Самовар водрузили в центр низкого столика, за которым сидели Дронов и компания.
– Ну надо же… – Александра, неожиданно ловко устроившаяся на ковре, разглядывала медного красавца с удивлением. – Как он сюда попал?
– О… Ничего особенного, – усмехнулся капитан, принимая у девочки-киргизки чайную пиалу. – К вашему сведению, Саша, это один из самых популярных российских товаров. Чай любят все восточные народы, а самовар особенно удобен для кочевников. Только не всем он по карману – народ тут бедный, а приезжие купцы дерут втридорога. Но бек может себе позволить.
– Понятно… – Сыщица-стажерка потерла затылок. Дождавшись, пока женщины закончат расставлять посуду и выйдут, вдруг тихо спросила: – А чего они на меня так смотрели? Вы заметили, да? Из-за моей одежды, наверное?
– Хех, нет. – Дронов наклонился вперед, чтобы поставить пиалу под краник самовара. – Вот как раз киргизов девушкой в брюках не удивишь – у них это нормально для дорожной одежды. Просто вы сидите как мужчина – ноги подогнув.
– Ой! Это я на фотографии подсмотрела, в одной из вырезок… Там так хан какой-то сидел… Я так старалась повторить…
– И у вас неплохо получилось. – Офицер сжалился над девушкой и спрятал улыбку, заслонившись пиалой. Молчавший все это время Григорьев повторил «маневр» командира. – Сидите как настоящий хан. Женщина же должна сидеть боком, подтянув ноги к себе, а не подогнув их под себя. Как будто на диван забралась. Попробуйте, так даже удобнее.
– Я… сейчас попробую.
– Аккуратней, стол заденете. Ага, вот так. И странно, что вас не научила наставница. Настя умеет правильно, я сам видел.
– Наши занятия несколько… бессистемны. Наверное, просто не успела. Надеюсь, я не сильно оскорбила хозяев?
– Скорее позабавили. Северные кара-киргизы – народ терпимый и далекий от фанатизма. Привыкли, что от иноземцев можно ждать чудачеств. Например, по традиции владелец юрты должен составлять гостям компанию, но я попросил, чтобы нас оставили, и никаких проблем не возникло. Однако же дразнить судьбу не стоит, люди разные. Да и любому будет приятнее, когда его традиции уважают.
Саша открыла было рот для нового вопроса, но за войлочной стеной послышался нарастающий топот конских копыт. Кто-то осадил коня и спрыгнул с седла на землю у самого входа в юрту.
– Это еще что? – насторожился унтер.
Долго гадать не пришлось. Откинув полог, внутрь вошел Джантай, собственной персоной – пропыленный от пяток до макушки, с закинутым на плечо ружьем. Отыскав взглядом Дронова, довольно осклабился: