И тут Дешейн говорит: «Вставай, Аллан Ворон, если не хочешь попасть на пустошь в конце тропы с закрытыми глазами. Все просыпайтесь».
Они проснулись. Он не собирался брать их всех живыми — это было бы безумием, сами понимаете, — но и перестрелять всех во сне он тоже не хотел. Они проснулись, кто совсем, кто отчасти, — но ненадолго. Стивен выхватил револьверы так быстро, что я и не заметил. Молния ему в подметки не годилась. В одну секунду эти револьверы со здоровенными сандаловыми рукоятями были у него в руках, а в следующую он уже палил направо и налево, и выстрелы гремели как гром в этой пещере. Но это не помешало мне вытащить свое ружье. Это был старый дульнозарядник, доставшийся мне еще от деда, но двоих я им уложил. Первые два человека, которых я в своей жизни убил. С тех пор их было много, как это ни грустно.
Единственным, кто пережил этот первый обстрел, был сам Папаша Ворон — Аллан Ворон. Он был старик, скрюченный, пол-лица у него было парализовано после удара или уж не знаю почему, но двигался он шустро как дьявол. На нем были кальсоны, а пистолет его был засунут в сапог, стоявший в ногах его тюфяка. Он схватил его и наставил на нас. Стивен пристрелил его, но старый ублюдок успел выпустить одну очередь. В белый свет, конечно, но…
Пиви, который в те дни был не старше двух юнцов, стоявших перед ним, откинул крышку коробочки, мгновение смотрел на ее содержимое, а потом перевел взгляд на меня. Та улыбка воспоминания все еще оставалась в углах его рта.
— Ты когда-нибудь видел шрам у отца на руке, Роланд? Вот тут? — он коснулся места чуть выше сгиба локтя, там, где начинается бицепс.
Тело моего отца было покрыто шрамами, как географическая карта, но эту карту я знал хорошо. Шрам повыше сгиба локтя был похож на ямку, вроде тех, которые появлялись под усами шерифа Пиви, когда тот улыбался.
— Последняя пуля папаши Ворона попала в стену повыше столба, к которому была привязана женщина, и срикошетила об нее. — Он повернул коробку и протянул ее мне. Внутри была расплющенная пуля, большая, крупнокалиберная. — Я вырезал ее из руки твоего отца своим свежевальным ножом и отдал ему. Он поблагодарил и сказал, что когда-нибудь вернет ее мне. Вот и вернул. Ка — это колесо, сай Дешейн.
— Вы кому-нибудь рассказывали эту историю? — спросил я. — Потому что я ее слышу впервые.
— О том, что я вынул пулю из тела прямого потомка Артура? Эльда из Эльдов? Нет, никогда. Да и кто бы поверил?!
— Я верю, — сказал я, — и я говорю вам спасибо. Он мог отравиться.
— Ну нет, — со смешком ответил Пиви. — только не он. Кровь Эльда слишком сильна. А если бы я замешкался… или струсил… он бы сделал это сам. Так или иначе, он позволил мне взять на себя большую часть заслуги в поимке банды Воронов, и с тех пор я — шериф. Но недолго мне им оставаться. Эта история с оболочником меня доконала. Я навидался достаточно крови, и загадки меня не радуют.
— Кто займет ваше место? — спросил я.
Вопрос, казалось, его удивил.
— Наверно, никто. Шахты через несколько лет снова закроются, и на этот раз уж навсегда. Да и то, что осталось от железнодорожных путей, тоже долго не продержится. Эти две вещи положат конец Дебарии, хоть во времена ваших дедов она и была симпатичным городишком. Этот священный курятник, — вы ведь его проезжали по дороге, верно? — вот он останется, и всё на этом.
Джейми явно забеспокоился.
— А до тех пор что?
— Пускай себе ранчеро, кнуты, сутенеры и игроки идут к чертям тем путем, каким им угодно. Мне до этого дела нет, или скоро не будет. Но я не уйду, пока не покончу с этим делом, так или иначе.
Я сказал:
— Оболочник напал на одну женщину из «Благодати». Она сильно изуродована.
— Ага, так вы там побывали?
— Женщины страшно напуганы, — Я подумал и вспомнил нож, пристегнутый к бедру толщиной с молодую березку. — Все, кроме аббатисы.
Он хмыкнул.
— Эверлинн. Эта дьяволу в рожу плюнет, не задумавшись. А если тот уволочет ее в Нис, через месяц она там будет всем заправлять.
Я сказал:
— У вас есть предположения, кем может быть оболочник, когда он в человеческом обличье? Если да, скажите нам, прошу вас. Потому что, как сказал мой отец вашему шерифу Андерсону, это не наша епархия.
— Имени я вам не назову, если вы про это, но кой-чем помочь могу. Идемте.