– Тебе не кажется, что переходишь границу? – спросила несколько резковато.
– Не кажется, а точно знаю, что её перехожу. Но я украдкой, пока никто не видит, – доверительным, располагающим тоном поделился своими соображениями, окончательно запутывая её. – Знаешь же, не пойман за руку, не вор.
– Я вижу! – возмутилась Ирдис, поражаясь такой наглости.
– Ты не считаешься. Мы же вместе её переходим, без разрешения, на одном участке, а значит, считаемся сообщниками, а не соперниками, – поправил заблуждение.
Ирдис потребовалось время, чтобы найти в моей логике изъян. Прекрасно поняв подтекст. Невольно испытав уважение к идущему рядом, изворотливому, несносному, загадочному парню, временами заставляющему чувствовать себя то ли в чём-то проигравшей, то ли отстающей. Но точно не идущей в ногу, что сильно задевало самолюбие, привыкшее совсем к другому. В целом он был прав, опять, но не признаваться же в этом открыто. Иначе, тогда придётся признать справедливость его упрёков в её сторону.
– Да, но мы движемся в разных направлениях, а не в одном, – возразила.
– И что? Это может считаться оправданием? – заинтересованно обернулся, заставив её на мгновение смутиться.
– Это может считаться объяснением, – поставила точку в этом вопросе.
Заметив движущееся впереди Нечто, перекрывшую дорогу, пришлось остановиться, пропуская его. Длиннющая костяная сороконожка, у которой каждая секция панциря была размером с широкий стол, и такая же плоская, этаким паровозиком, в сопровождении двоих мастеров кукольников перевозила на себе множество здоровенных, глиняных кувшинов, объёмом, чуть меньше бочки. В каких лучше всего хранить не воду, а вино или масло.
«Ничего себе, транспортное средство. Кусок ходячей конвейерной ленты» – мысленно подивился.
Припомнив повышенную, на мой взгляд, утреннюю суету слуг, попытку отмыть и принарядить поместье, обрывки разговоров, какую-то предпраздничную атмосферу, поинтересовался у Ирдис.
– Подскажи, в ближайшие дни никаких праздников не предвидится?
Проследив за моим взглядом, насмешливо фыркнула, снизойдя до объяснений глупому парню, которых он недостоин.
– Праздников, нет, а вот торжественных мероприятий, да. Наш клан устраивает официальный приём по случаю переезда в столицу. На котором здешней знати и владыкам Шаль-Сихья будет объявлена позиция и ближайшие планы клана Аллмара. С заверениями, что мы по-прежнему поддерживаем правителей Закатных пустынь, дом Сихью. Подтвердим все прежние договорённости. Преподнесём щедрые дары, – едва заметно поморщилась на этом моменте, – Попросим покровительства. Если получиться, заручимся дополнительной поддержкой. Нужно будет получить одобрение не только на право жить здесь, именно как отдельный, сильный клан, но и на право занять достойное место в кругу других бахи Шаль-Сихья. А значит, придётся много договариваться и в чём-то уступать, – последовал ещё один недовольный взгляд в сторону сороконожки. – Хотя наш владыка постарается на этом приёме продемонстрировать, что мы по-прежнему сильны, богаты, едины и многочисленны. Наши флаги всё так же гордо реют в небесах. Поэтому им тоже придётся пойти нам навстречу, договариваясь о взаимном сотрудничестве и добрососедских отношениях.
Понятно, высокая политика. Надо будет узнать, когда она начнётся, чтобы хотя бы на денёк другой покинуть этот дом, держась от него подальше. Карась, считающей себя акулой, съедается с тем же аппетитом, что и возомнивший себя креветкой. Тут нужно не заблуждаться, а мутировать. Поскорее отращивать клешни, зубы, игры или ядовитые железы. Или же отъедаться до размеров кашалота. Пока я ещё маленький для таких игр.
– Удовлетворишь и моё любопытство. Кто тебя так разукрасил? – спросила Ирдис после затянувшейся паузы, искоса бросив на меня быстрый взгляд.
– Твой младший брат. Имени не знаю. О чём нисколько не жалею, – дал знать, что мне нет до него никакого дела.
– Можно поподробнее? – искренне удивилась, предполагав, что это следы вчерашних приключений.
Поведал о сегодняшней тренировке, заставив её нахмуриться и о чём-то задуматься.
– Извини, если он доставил тебе неприятностей.
– Ничего страшного. Я не злопамятный. Поэтому предпочитаю записывать, так надёжнее, – привычно пошутил, безо всякой задней мысли. – Правда, Аюни? – обратился к автокукле за поддержкой, как молчаливому свидетелю моих привычек.