– Кто знает, – не смутился торговец, спокойно меня выслушав. – Одно дело знать, другое, искать подтверждение. Я рад первым, но не рад вторым, а ещё, вдруг бы и вправду удалось продать ковёр.
Вот ведь хитрый жук.
– Только если вы в него что-нибудь интересное для нас завернёте. В качестве подарка за покупку. Скажите, нашли на улице, выкинул кто-то, оно вам и не нужно, но не оставлять же на дороге. Почему бы не порадовать покупателей. Продолжая считаться честным членом братства Трёх нитей.
– В мои ковры можно много чего завернуть. Хоть золото, хоть барашка, хоть дари, – намекнул на трупы, не подтверждая, но и не опровергая мои слова, – хватило бы у покупателей денег. Но, это обсуждаемо. Если, конечно, есть с кем. Могу ли я взглянуть на ваши родовые браслеты, уважаемые дерры?
-Зачем? – нахмурился Рамиз, которому не понравилась эта просьба.
– Убедиться, не братья ли вы мои хайдар, которым всегда рад, как родным, – произнёс последнее слово с некоторой многозначительностью. – Не происходите ли из славных родов, оставивших о себе долгую память, помогая им в делах наших.
– Вас устроит моё слово, что не имею никакого отношения к братству Удивительных шкатулок и здесь не по их просьбе, – опять напрямик предложил Рамиз, догадавшись, на что намекал торговец. – Могу поклясться в этом перед образом Крылатого древа.
– Конечно, устроит. Как и вас, моё, о том, что я всего лишь скромный торговец ковров, не более того, – улыбнулся в ответ.
Поняв, что на уступки не пойдёт, искоса на меня взглянув, Рамиз пожелал показать свой браслет так, чтобы его никто, кроме торговца, не видел. Отойдя от меня в сторонку. Не знаю, на что рассчитывал, но торговец не повёл и бровью, узнав происхождение парня. Не удивившись, не испугавшись, не преисполнившись уважением, что в полной мере продемонстрировал, разглядывая мой, который показал открыто, при всех. Чего стесняться, всё равно на нём нет никаких опознавательных знаков. Сам хотел бы знать, к какому роду принадлежу.
– Какой замечательный браслет, – многозначительно хмыкнул торговец, покачав головой.
– Самому нравится, – с гордостью. – Красивый, а главное, совершенно подлинный. Заверенный старшим жрецом, – рассеял его сомнения.
– Ну, если старшим жрецом, то, конечно, в нём можно не сомневаться, – заметил с иронией. – Хорошо. А ваша молчаливая спутница?
– Ей нечего показывать за неимением такового. Не положен.
– Ещё лучше, – прокомментировал торговец, поверив на слово. – И последнее. Прежде чем попробую ещё раз уговорить вас купить ковёр, упоминая о своих девятерых детях, трёх внуках и четырёх жёнах, голодных, раздетых, несчастных, развейте мои страхи, кто же сказал такую глупость, что я продаю разного рода древности и диковинки? Хотелось бы узнать имя этого недостойного дари.
Потребовал раскрыть, кто навёл нас на его лавку. Один из проверенных временем покупателей, друзей или недругов. Всё ещё сомневаясь, доверять нам или нет. Я назвал имя из сопроводительной записки господина Умара, вместе с ключевой фразой. Рамиз тоже кого-то упомянул в свою очередь.
– Первый раз о них слышу, – невозмутимо сообщил торговец. – Странно. Думал, знаю обо всех злых языках верхнего города. Ошибся. Ну да ладно. Раз уж твёрдо намеренны что-то забрать из лавки бедного Кадима, – тут я едва заметно вздрогнул, постаравшись сохранить прежнее выражение лица, – пойду, взгляну, что предложить дорогим, – косой взгляд на Рамиза, – гостям. Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома. Подай им нашего лучшего чая и сладостей – распорядился для служанки. – Хоть я вас и не знаю, но, как говорит моя младшенькая, любимая, – подчеркнул, –доченька, это ещё не повод отказываться от ваших денег. Кстати, о них. Кемаль, сходи проверь, не завелась ли у нас моль, объедая моих жён. Предложи ей душистого мыла, чтобы хотя бы не пачкала дорогие ковры. Мне их ещё продавать, дважды.
Помощник торговца понятливо поклонился, отправившись вглубь лавки проверять сохранность товара. Сам он ненадолго отлучился, вернувшись ещё с несколькими охранниками, несущих три окованных металлом сундучка. В сопровождении очень опасного дари, на уровне заклинателя стихий, высокого, плечистого дари, с пугающим лицом, наискось перечерченным шрамом. В одежде безликих воинов пустыни, лишённой каких-либо отличительных знаков. Мне сразу не понравился его тяжёлый, холодный взгляд опытного убийцы. Вызывающий подсознательное сравнение с туго сжатой пружиной, готовой в любой момент распрямиться.