— Принцесса, очень вас прошу, больше никогда не распоряжайтесь моими марионетками без моего ведома, — проникновенно попросила Акаша, с предостерегающими интонациями, глядя принцессе прямо в глаза.
Ничуть не обращая внимание на напрягшихся советниц, посчитавших такие указания недопустимыми, да ещё поданные их госпоже в такой форме. Считая, что за подобную дерзость нужно немедленно наказывать. Ожидая реакции принцессы, чтобы по ней определить степень вины и величину наказания.
— В подобных местах я предпочитаю пользоваться услугами другой марионетки. Аюни. Вы знаете, чей камень души установлен в Мадре? — продолжила Акаша.
— Давно умершего дари, на которого наши земные законы и предрассудки уже не распространяются. Мёртвые без разрешения лишнего не скажут. Да и не смогут. Он же вновь не оживёт, — успокаивающе заметила принцесса. — Теперь это всего лишь игрушка. Твоя игрушка, — посмотрела на Акашу с намёком.
«Я бы с этим поспорил. Но, пожалуй воздержусь» — мысленно вступил в беседу, решая непростую загадку.
Чего я сейчас хочу и чего сделаю, поскольку это разные вещи. Пытаясь усмирить распоясавшееся воображение, напрямую влияющее на естественную реакцию организма.
«Что-то тут у них жарко. Может выйти, охладиться? А потом обратно зайти, — вкрадчиво нашептал внутренний голос. — Эх, нужно было задержаться в доме удовольствий.»
— Пусть даже так. Нечего ему здесь делать. Для каждой игрушки предназначена своя игра. Выйди, — решительно приказала Акаша.
Не знал, что демонесса настолько стыдлива. Возможно, всё дело в свидетельницах, от которых ещё слишком рано избавляться. Если останусь, кто знает, что произойдёт дальше. Или же она просто ревнует. Иначе с чего бы так эротично провела рукой по своему бедру, приняв более эффектную позу. Совершенно не понимаю, о чём она думает? И это хорошо, успокаивает.
«Может, прикинуться сломанной игрушкой? Разрядившейся в самый неподходящий момент», — мысленно усмехнулся.
Всё же не став искушать судьбу, отчётливо понимая, что теперь раскрываться смерти подобно, послушно вышел. Однако ещё некоторое время перед глазами стояла манящая картина с плохой цензурой, где пар ничего не скрывал. Будь я персонажем японской анимации, у меня бы уже кровь пошла носом, но в жизни всё работает несколько по-другому. Всего лишь поднялось давление. Реакция организма положительная, а значит, он здоров и бодр, что хорошо. Местами даже очень. Нет, подобно прыщавому подростку я не побежал самоудовлетворяться. Вместо этого отправился искать Аюни, думая о том, что лучше найти её раньше, чем Акаша выйдет из бани, из образа, и, в конце концов, из себя. Лучшая защита, это отсутствие нападения.
Когда Акаша появилась, гейзером ударив из сухой земли, собираясь в одно целое, подгадав момент, решительно попросил.
— Аюни, пожалуйста, представь отчёт о недостойных выходках моей рабыни с того момента, как она покинула город. О том, насколько плохо себя вела.
Помнится, я отдавал ей шутливый приказ вести такое наблюдение. Только открывшая рот Акаша, намереваясь что-то сказать, удивлённо застыла. Сам не ожидал того, что последовало далее. Аюни невозмутимо распечатала из пространственного кольца толстую пачку листов, сшитых в учётную книгу, исписанную мелким аккуратным почерком. Протянув её мне. В которой подробно, с указанием точного времени и места, было перечислено всё, вообще всё, что Аюни посчитала порочащим честь и светлое имя господина. Очень светлое, на котором особенно заметно каждое пятнышко. Каждое неосторожное слово, сказанное в мою сторону, косой взгляд, жест, вздох, неодобрительное выражение лица. По мере чтения компромата брови у меня поднимались всё выше и выше. Благодаря появившемуся за плечом крохотному водяному шарику, подлетевшему ближе, Акаша менялась прямо на глазах. Пройдя все стадии от возмущения, отрицания, недоверия, до испуга. Немалое достижение. Тихони страшные. Прямо какое-то заключение прокурора читаю, из лона святой инквизиции. По которому Акаше грозило два сожжения, одно распятие и девять изнасилований в особо изощрённой форме. Когда она всё это успела, хотел бы я знать? Ах да, тут же указанно. Интересно, на третьей странице указаны её сексуальные предпочтения, пожелания, угрозы или страхи? Нашла о чём говорить вслух, когда большая сестра неусыпно за тобой следит.
— Значит, ты называла меня земляным червяком? — спросил хриплым голосом, посмотрев на неё леденящим, гипнотизирующим взглядом.
Скопировав его у одной знакомой, которая заставляла чувствовать себя виноватым, даже если ничего не совершил, а только об этом подумал.