На то, что я, замешкавшись, остановился, сразу же обратили внимание. Выждав несколько секунд, меня окликнула одна из мимо проходящих улыбающихся копейщиц.
— Эй, костлявый, проснись. Смотрите, опять на ходу уснул, — со смехом подсказала подружкам.
— Сначала куклу забыла закатница, а теперь та и сама забыла, что ей делать дальше. О, видит отец наш небесный, это просто замечательно. Они друг друга стоят. Лучше бы завела собаку, — позубоскалила другая воительница. — Та хотя бы сможет о себе позаботиться.
— Ага. Поводыря, — поддержала другая.
— Похоже, девочка повзрослела и поняла, что детские игрушки ей больше неинтересны. Даже в виде мальчиков. Небось, теперь эта тихоня мечтает о чём-то более живом. О большом и горячем…
— Ты давай под ноги смотри, а то споткнёшься, — проворчала серьёзная взрослая дерра, идущая следом, не дав ей договорить. — Учти, останавливаться не буду, пройдусь по твоей жопе. О большом она мечтает. Будешь умничать рядом с чужими ушами, и малого не увидишь.
— Это где же ты тут чужие уши увидела? — не испугавшись, удивилась молодая, бойкая копейщица. — На камнях выросли? Тут вся округа как на ладони. Я отсюда хорошо вижу, как на соседней горе орёл пёрышки чистит.
— Твоей ладони? — опытная копейщица. — Для начала разожми кулак. На марионетку посмотри. Уши видишь? Зоркая ты наша. Тебя только в караул ставить. У кухни. В ночную стражу.
— Она права, — поравнялась со мной следующая любительница посплетничать. — Марионетка всё слышит и запоминает. Подсказать, какой ранг имеет её владелица? Она тебя на твоё же копьё насадит, как куропатку на вертел. Захочет, — зажарит, захочет, — собакам скормит, захочет, — выставит пугалом у дороги. В назидание остальным. Скорее всего, даже не сама, а руками этой марионетки, которую ты совсем не воспринимаешь всерьёз. Ненавижу кукольников. Подлые, лицемерные твари, — с нескрываемой неприязнью на меня посмотрела. — Ничего не любят делать открыто, по чести. Постоянно прячутся за чужими спинами, пользуются чужими руками, носят чужие маски. У них в крови привычка манипулировать окружающими. Как-нибудь ночью навалится на тебя толпа тупых, бездушных болванчиков, которых нельзя ни убить, ни разжалобить, и сотворят всё, что придёт в извращённые головы кукловодов. Те потом приведут тысячи отговорок, почему они ни в чём не виноваты. Пожертвовав старыми, спятившими марионетками, на которые свалят всю вину, заменив их новыми, — привела расхожее мнение, из разряда популярных страшилок.
— А я слышала, они любят своих врагов превращать в марионетки. Лишая их души свободы, — подхватила тему другая, заскучавшая в пути воительница. — Поэтому эта искательница истины тебя выпотрошит, набьёт шерстью и превратит в мягкую игрушку для забав, — предположила свою версию событий. — Глядя на неё, все будут видеть твоё лицо. Душу же вселит в какой-нибудь ночной горшок на ножках. Или в сундук запрячет, во тьму, на века.
— Да ну вас, — обиженно надулась молодая копейщица, которую застращали со всех сторон. — Если кукольница будет бегать затыкать рот каждой, кто посмел про неё пошутить, то раньше состарится, чем добьётся желаемого. Да и разве вы этого допустите? А? Не постоите за мою честь? Вы мне кто, сёстры или свекрови? Да чхать я хотела на неё и её мнение, — самоуверенно заявила, но всё же голосок сделала потише, покосившись на меня настороженным взглядом.
— Конечно, недопустим!
— Не сомневайся, мы эту закатницу быстро превратим в свистящую флейту.
— Да пусть только сунется. Хребет сломаем.
Тут же отовсюду послышались воодушевлённые подтверждения единства сестёр копья. Как-то быстро у них всё поменялось. Глядишь, так через полчаса убедят себя нанести упреждающий удар. Вот Акаша удивится.
— Хорошо, но с уснувшей марионеткой что будем делать? — озабоченно спросила одна из копейщиц — Тут оставим, или с собой захватим? А может, по цепочке передадим весть главным, пусть сами думают? — предложила переложить ответственность на другие плечи.
— Я бы с собой прихватила. Хоть на горбу, но дотащила бы до следующей стоянки, но у куклы же там ничего нет. Даже зацепиться не за что. Соскальзывать будет, сволочь. Так что ну её. Пусть спит дальше, — под дружный хохот, одна из женщин отпустила непристойную шуточку, разрядившую обстановку.