— Я, нет. А вот вы, возможно. Два барьера. Я могу вежливо попросить разрушиться ровно два барьера, — уточнил, здраво оценив свои силы.
Приберегая запас на последующий побег и возможную драку. Какой смысл спасать половину заключённых, чтобы потом погибнуть вместе с ними? К тому же, может, они настолько опасные преступники, что лучше им находится здесь, чем где-то ещё. Для других дари, понятное дело.
Проще всего было развернуться и уйти, раз уж медальон не давал стражам повода на меня напасть, однако, ничто человеческое мне не чуждо. Просидев на цепи, я просто не мог бросить этих узников на произвол судьбы. Испытывал к ним вполне объяснимое сочувствие. Судя по мумиям, они здесь застряли надолго, если не навсегда. Да, хочу сделать очередную глупость, но иначе не могу. Да и вместе нам будет проще выбираться. У меня есть способности, у них физическая сила. Кто знает, что меня ждёт в другой пещере? Выход или стража владыки.
Пока заключённые высказывались на этот счёт, называя меня лжецом, провоцируя доказать, что это не так, мысленно попросил Ди'Туун начать подготовку, после которой опять захочет кушать. Мистическая птица поглощала эфир, словно пылесос.
Как и думал, золотокожий опять принялся сулить богатства и разные блага, которые достанутся мне сразу и безо всяких усилий. Доверять ему нельзя. Да и уж больно его аура напоминает демоническую. Сапфировоглазый слишком кровожаден и опасен. Повелительница бури себе на уме. Высокомерна, переменчива и неуправляема, как та стихия, что отражена в её прозвище. Торговец лжив. Слабого, бесполезного дари из касты хайдар, обладающего только исцеляющей слюной, помешанные на силе Аман сюда ни за что не поместят. Ламия отказалась давать какие-либо обещания или гарантии. Даже не захотев с нами разговаривать. Двухцветная пообещала помочь только до выхода, а дальше, вполне может воткнуть клинок в спину. Ограбить, убить или пленить. Неизвестно, чего от неё ожидать. Оставался только махри. Вроде они своего слова не нарушали и придерживались кодекса чести. Но, хватит ли его сил, чтобы нам отсюда выбраться? Та ещё задачка с семью неизвестными, затягивать с решением которой не стоило. У меня нет на это времени. Аман наверняка почувствовали временную потерю своих способностей и ослабление родословной. Которые потом быстро восстановились, не без помощи Уар'Ди'Энатана, но вопросы-то у них остались.
В итоге выбрал махри и двухцветную, как наиболее понятных и условно безопасных для меня спутников. Приложив ладонь к передним стенкам их вольеров, громким и грозным голосом, величественно произнёс, — Во имя моё и во славу мою, да разрушатся эти стены по первому моему слову. Пожалуйста, — вежливо добавил в конце.
Чем вызвал усмешки и проклятья разочарованных заключённых, решивших, что я идиот. Что устраиваю всего лишь представление. Кроме молчаливых и сосредоточенных обитателей этих двух камер, заметивших, как с моей руки в стекло впитался синий туман, растворившись в нём без остатка.
— Ты что, из рода Аман? — серьёзно спросила женщина.
— А что, похоже, что я стреляю из глаз молниями? — шутливо ответил вопросом на вопрос, хитро прищурившись.
Сложно спутать синий огонь с белой молнией.
— Тогда, кто же ты? — вновь нахмурилась женщина, чьи эмоции менялись, как погода. — Расслабься Эран, — бросила в сторону мгновенно напрягшегося, сапфироглазого здоровяка. — Это не он. Другая родословная.
— То есть, он что-то всё-таки сделал? — заинтересовался золотокожий, прижимая лицо к стеклу, чтобы лучше меня видеть.
Его вольер располагался дальше в ряду, не давая нужного обзора.
— Когда скажу, со всей силы ударьте в стекло в том месте, которого я касался. После чего бегите в сторону выхода. Так быстро, как только можете. Ворота будут закрываться. Если успеете, считайте, вам повезло. Если нет, значит такова ваша судьба. Хотя бы умрёте, как воины. В бою, — прекратив дурачится, проинструктировал серьёзным тоном.
Выложил из пространственного кольца Тумара, возле ослабленных барьеров, подходящее им оружие. Не знаю, зачарованное или нет. Не моё же. Но это лучше, чем ничего. Потом быстрым шагом направился в сторону ворот. Не оборачиваясь и не обращая внимание на крики за спиной, раздающиеся из других камер. Спеша, пока заключённые не догадались, что стёкла уже хрупкие до безобразия. Рассыплются мелким крошевом от лёгкого удара, спровоцировав этим бронзовых марионеток.
Только после того, как пересёк порог этой тюрьмы, вздохнул с облегчением. А то от напряжения аж спина затекла. Повернувшись, отдав тупым харум приказ закрывать тюрьму, громко прокричал.
— Трах-тибидох-тибодох. Сейчас!!! — завопил во всю глотку.
С треском стёкла разлетелись фонтаном крохотных осколков, пробитые телами выпрыгнувших через них двухцветной женщиной и махри. Ловко подхватив с пола оружие, они стрелой устремились в сторону быстро сужающиеся полосы света. Под гул топота внезапно оживших марионеток, толпой бросившихся в погоню за беглецами. Выглядело это страшно. Как в фильмах ужасов.
«Успеют — не успеют. Успеют — не успеют. Успеют — не успеют», — повторял в тревожном ожидании, наблюдая за их побегом.
Видя, что не успевали, переживая за беглецов, обратился к мистической птице.
— Используй пламя желаний. Добавь полу за их спинами свойство скольжения. Скорее.
Большой ком ярко светящегося, синего, огненного тумана, пролетев мимо махри и двухцветной женщины, растёкся по полу, придавая ему зеркальный блеск. После чего все кровавые стражи, управляющие бронзовыми марионетками, которые пытались по нему пробежать, с грохотом падали на землю. Барахтаясь в попытках встать, они превратились в преграду для своих же союзников. Очень быстро на полу образовалась куча из сбившихся вместе, бестолковых марионеток, скользящих по камню, словно по льду. Правда, за счёт инерции, под напором задних марионеток передних вытолкнуло на жёсткую поверхность, однако время уже было упущено, как и беглецы. Каменные створки огромных ворот с грохотом захлопнулись, отсекая нас от преследователей.
Только три марионетки успели проскочить в смыкающуюся щель в самый последний момент. Ещё двоих расплющило. Из стыка ворот буквально выдавило тёмно-бордовую пасту, зажав половину руки, успевшую высунуться наружу.
Дальше нам пришлось защищаться. Махри взял на себя одного кровавого стража, двухцветная второго, а я, спасаясь от третьего, бросился к ногам безучастного ко всему, равнинного харум.
— Схватить его, — завопил, отчаянно надеясь, что это сработает.
Покрытый каменными наростами, толстый гигант, без раздумий схватил рукой преследующую меня бронзовую марионетку. Когда та попыталась освободиться, пустив в ход оружие, причинив харуму боль, тот рефлекторно, злобно сжал пальцы, выдавливая содержимое из смятых, словно бумажных, доспехов, как пасту из тюбика. После чего вытер испачкавшуюся руку о грубую шкуру, размазывая по ней тёмную кровь. Даже после этого она попыталась собраться вместе. Из-за чего живую кровь пришлось размазывать ещё несколько раз, надолго заняв этим тупого харум, занимающегося втиранием в свою толстую кожу непокорной жижи.
Мне было не любования этим занятием, поскольку пришлось спасаться от второго кровавого стража, внезапно переключившегося на другую цель. Спрятался от него за спиной двухцветной женщины. Прекрасно владеющаяя тяжёлым клинком, чуть ли не летающим в её руках, на некоторое время избранная защитница сумела задержать бронзовую марионетку. Однако, несмотря на превосходство в навыках фехтования и подвижности, двухцветная женщина ничего не могла поделать с живучестью и выносливостью кровавого стража. Не могла ни разбить прочные, тяжёлые доспехи, ни ранить кровавого стража. Даже загнав клинок встык между латами, не добилась ничего. Там нечего было поражать, кроме вязкой жидкости, способной как вырастить, так и растворить мускульные волокна в любой части своего аморфного тела. Это словно пытаться разрубить лужу.