Старшие слуги при поддержке одного из помощников мастера взяли на себя руководство уборкой территории, трупов, затиркой кровавых пятен, восстановлению разбитых ставен и дверей. Заранее собирать рабочие команды, которые отправятся в главную часть поместья, как только там станет безопасно.
Усевшись на веранду одного из домов, сделанную в виде крытого навесом деревянного настила, рассеянно наблюдал за тем, как вокруг становилось светло от обилия зажжённых фонарей, многолюдно, шумно. Удивляясь тому, как быстро меняется картинка окружающей действительности. Ведь времени-то с объявления тревоги прошло всего ничего. Чудеса. Это на меня после всплеска адреналина лёгкая апатия накатила.
– Господин, не ходите воды? – подбежала молоденькая служанка с большим кувшином.
Обходя всех, не занятых делом. В первую очередь, принимавших участие в сражении. Мимо прошла ещё одна, внимательно осматриваясь по сторонам, с корзинкой бинтов и мазей, так понимаю, местной аптечкой, проверяя, не требуется ли кому первая помощь. Поблагодарив всё ещё нервную, взбудораженную девушку, не отошедшую от пережитого стресса, промочил горло. Взбодрившись, сразу почувствовал себя намного лучше.
– Госпожа? – вежливо обратилась к Абре.
Кажется, для неё все, кто стоял ступенью выше кунан, являлся важными персонами, перед которыми нужно заискивать и гнуть спину. Абра жестом отослала служанку прочь, мысленно пребывая где-то в другом месте.
– Значит, ты у нас одарённый духом? – неожиданно спросила, позабыв про формальное, вежливое обращение к аристократу.
– Чем я только не одарён. Не одарён деньгами, славой, богатством, удачей, конной статуей Чингизхана, – философски пожал плечами, показывая, это мало на что влияет.
– Могла бы догадаться, – словно не услышала. – Знаешь, он тебе подходит, столь же скользкий, хитрый и пронырливый. А ещё, до ужаса наглый. Так и чешутся руки придушить.
Не ограничившись словами, сделала хватательный жест, сжимая пальцы на воображаемом змеином, надеюсь, теле. Что-то смущала толщина его шейки. Это чем же ей так запомнился всего за одну короткую встречу.
– За что? – наигранно испугался.
– Он тебе что-нибудь рассказал? – «ласково» на меня посмотрела, как инквизитор на некроманта, в полночь, на папском кладбище.
– О чём?
– Обо всём! – припечатала, придвинувшись ближе.
– Обо всём, нет. Только…, – задумался.
– Только…? – вкрадчивым тоном протянула прищурившаяся девушка, побуждая, продолжать исповедоваться.
– Да успокойся ты, – не выдержав, отодвинулся от неё под воздействием инстинкта самосохранения. – Ничего он там не видел. Поэтому не о чем рассказывать.
«Что ты видел?» – тут же мысленно спросил, сгорая от любопытства.
– Правда? – недоверчиво. – А то смотри у меня…
– Показывай! – преждевременно обрадовался.
– Что показывай? – разозлилась. – Это такая фигура речи. Правду говорят, каков хозяин, таков и питомец. Давай сюда свой летающий ремень, язык ему отрежу. Для верности, – схватилась за кинжал.
– Две верности пояс с замком вешают, а не языки режут, – возмутился.
– Куда, на голову? – ахнула Абра.
– На …, – вовремя остановился. – Дуракам можно и на голову, – не стал углубляться в детали. – И вообще, бессовестный оговор. Он у меня белый, ласковый, и пушистый, – мысленно добавив, – «где-то очень глубоко в душе». – Шисса'ри никогда бы не стал заниматься плохими вещами, – опять же продолжив, – «без меня».
– Это в каком же месте от белый и пушистый? – с ещё большей недоверчивостью.
– Во всех! – гордостью. – Вот видишь, как ты его плохо знаешь. Дать погладить? – неожиданно предложил доверительным тоном. – Нет? Сами, а ты не хочешь? У него очень мягонькие, приятные на ощупь пёрышки, – принялся соблазнять ребёнка новой игрушкой, уходя от первоначальной темы.
Что высказал на этот счёт сам змей, предпочёл проигнорировать. Ни к чему детям такое знать. Рано ещё. Надо ли говорить, что подумали, решили и сказали девушки, ведь это три совершенно разные вещи.
После того как все нападающие были уничтожены, начался разбор полётов и залётов. До самого утра поместье напоминало разворошенный муравейник, набитый толпой народа, в основном, до зубов вооружённого. Хватало и тех, кто искренне сокрушался, опоздав на «веселье», добравшись сюда из отдалённых уголков кланового квартала к моменту, когда всё уже закончилось. Завидуя отличившимся, обсуждающим друг с другом, кто из них оказался лучше. Сравнивая достижения. Как-то слишком легко приняв случившееся. С изрядной долей фатализма. Нет, конечно, не радовались нападению, особенно те, кто потерял родных и близких, но и не сильно печалясь. Больше всего буйствовали, не находя себе место, родители похищенных детей, предпринимая все возможные меры для их возвращения. К чему охотно подключился весь клан. Пылая праведным гневом, желанием отомстить за оскорбление и унижение. Ещё бы, такой удар по лицу, о котором ещё долго будут говорить по всему городу.