Рассмотрев найденные улики, владыка Аллмара признал их виновными в попытке убийства своего личного гостя и друга семьи. О чём объявил во всеуслышание. Всех приговорённых к смерти, в количестве тридцати четырёх дари, включая женщин, детей, стариков, публично казнили за столь дерзкое, непростительное преступление по отношению к высокородным бахи. При большом скоплении народа, который специально собрали для этого дела. Живьём закопав в песке до восхода солнца, что по местным обычаям считалось страшной, позорной смертью. Ведь так их души обречены по ночам скитаться неприкаянными призраками, боящимися солнечного света и огня. Становясь врагом всех живых. И это-то при повсеместном почитании культа Крылатого огненного древа.
Умерших в мире Пекла полагалось сжигать, а не закапывать. Позже, их прах либо развеивали по ветру, проводя определённую церемонию прощания, либо хранили в специальных вазах, в усыпальницах, для особо известных и уважаемых личностей, либо использовали в качестве удобрения в садах, взращивая фруктовые деревья и цветы. Ничего зазорного в этом не видя. Считая, что таким образом даже после смерти дари могли приносить пользу обществу и своим потомкам, помогая сохранять и приумножать жизнь в этом суровом мире.
Выслушав новости, несколько оторопел, не ожидав такого жуткого результата. Наивно полагая, если и должны было кого-то казнить за преступление, то одного, двух взрослых мужчин, непосредственно виновных в попытке моего убийства. Но никак не всех, поголовно, включая женщин и детей. Хотя, насколько помнил, в нашей истории практиковалось что-то подобное, и не только в Азии. Старушка Англия тоже в своё время отметилась на этом поле.
Расспросив Димира о подробностях расследования, особенно интересуясь, какие именно доказательства вины были найдены, у меня сложилось стойкое впечатление, что тут не всё так просто, как кажется. Будто кому-то было выгодно от них избавится. Оно вышло слишком уж простым, быстрым, образцово-показательным, с незамедлительным приведением сурового приговора в исполнение. Да и доказательства, у нас бы сказали, притянуты за уши. Поэтому сделал умную вещь, не став озвучивать свои сомнения. Наоборот, похвалив слуг владыки за хорошо проделанную работу. Помня, что Фальсин тоже к ним относятся. А то, как бы и у меня под подушкой чего интересного не нашли, тянущего на смертную казнь. Как у самого умного и болтливого.
Пообщавшись с Димиром, после, недолго побродил по палубе. Выполняя квест, проберись из точки А в точку Б, не сломав себе ногу и не переругавшись с другими пассажирами. Отчасти испытывая ностальгию по старым добрым переполненными автобусам в родном городе. Особенно зимой. Свежим воздухом на верхней палубе и не пахло, скорее душным, пропитанным потом и смолами воздухом, так что, разочаровавшись в путешествии на «круизном лайнере», вернулся в каюту.
Своей компании, в которой можно приятно провести время, на чайке Дирхама не имел, так что пришлось остаток дня развлекать себя разговорами с Аброй, столкнувшейся с той же проблемой. При этом выбор тем был до отвращения скуден. Мне существенно не хватало знаний местных реалий, системы ценностей, правил поведения в обществе. Свободно болтать обо всём на свете, как случайные попутчики, встретившиеся в одном купе поезда, у нас не особо получалось, но мы старались. Несколько раз ловил на себе недоуменные, а иногда и настороженные взгляды Абры, когда затрагивались некоторые деликатные темы. После этого приходилось начинать заново, меняя русло беседы.
Ночь прошла спокойно. Даже незаметно. Рассчитывая увидеть интересное зрелище, испытать волнительные юношеские ощущения, столкнулся с очередным напоминанием о необходимости обзавестись губозакаточной машинкой. Абра ночевала в другом месте. Вместо неё, мой сон охранял здоровенный, мускулистый, неразговорчивый детина с каменным, невыразительным лицом. Причём прямо в каюте, не сводя глаз. За дверью на коврике разместился ещё один, отрезая путь к… бегству. Хорошо хоть эта ночная няня не была бородата и любвеобильна, заняв соседнюю кровать. Я больше его опасался, чем возможных злоумышленников.