— Просто он произвел на меня впечатление весьма достойного молодого человека.
Лицо Хелены потемнело.
— Не знаю, что ты в нем разглядела. Обыкновенный чиновник, бюрократический сухарь.
— Что-что, а на бюрократического сухаря он никак не похож, — засмеялась Мерле. — Я видела его лицо — оно все обожжено тропическим солнцем. Он, должно быть, объездил полмира. — Она заглянула в глаза дочери. — И, по-моему, то, как он повел себя во всем этом отвратительном происшествии с его собственными соотечественниками, говорит о том, что он вовсе не сухарь и не бюрократ. Кстати, как вы расстались со шведом после этой ночи? Он хоть поцеловал тебя на прощание?
— Поцеловал, — прошептала Хелена и покраснела. — А еще он признался, что любит меня и хочет быть со мной.
— Ну вот, а ты говорила, что он сухарь, обыкновенный чиновник, бюрократ.
— Да, он признался, что побывал в горячих точках и даже в Дарфуре. И сумел помочь тысячам людей. Он видел смерть, мама. Он смелый человек. Ради меня он прыгал через огромный костер три раза. Но… — Хелена смутилась. — Но я не люблю его. То есть у меня нет к нему такого же сильного чувства, как у него ко мне. Что делать? Он обещал скоро приехать. И теперь я не знаю, что мне делать. — Хелена опустила голову. Плечи ее судорожно вздрагивали.
— Успокойся, доченька! Разве все так ужасно? Мне кажется, у тебя начинается прекрасная пора. Ты потихоньку влюбляешься в Бьерна.
— А что мне делать с Биргером Крагом? Скажи, мама! — взмолилась Хелена.
Мерле удивленно пожала плечами.
— Я не понимаю, почему ты так волнуешься. Ведь ты же умеешь отшивать любых кавалеров. Вспомни, сколько их было у тебя. И где все они? Ты их прогнала. Прогонишь и Крага.
— Да, но только ни один из них не был предсказан мне в мужья в день летнего солнцестояния!
Мать Хелены отчаянно замотала головой и застонала.
— Боже, в кого же ты такая упрямая? Явно не в меня и не в отца. Откуда эта упертость? Ведь мы, кажется, уже все обговорили: никакого предсказания насчет Биргера Крага не было. И быть не могло! «Б» — это «Бьерн». Вот кого тебе послала судьба вместо этого нескладного увальня Биргера. — Она прошлась по комнате, а затем приблизилась к дочери. — Постоянно напоминай себе: «Б» — это «Бьерн», а не «Биргер». Швед любит тебя, в чем только что и признался. А мне и не надо его признания — лично я все сразу увидела в его глазах. Замечательный мужчина! Закаленный жизнью, к тому же красив, настоящий викинг! А главное, он любит тебя. Что еще тебе надо? На такого мужчину молиться надо. Забыть про Биргера, ждать приезда Бьерна, а потом выходить за него замуж. Вот что тебе надо делать!
От такой эмоциональной речи Мерле явно устала и осторожно опустилась на стул. Но вид у нее был очень довольный. Такой довольной Хелена давно ее не видела.
— И все же, мама, я боюсь. А вдруг солнечный луч обозначил «Б» как «Биргер»?
— Ты что, все-таки веришь в древние пророчества?! — рассердилась мать.
— Мамочка, родная! Сегодня я выслушала от тебя много полезных, здравых советов. Так долго ты со мной никогда не говорила. Наверное, если сложить все наши предыдущие беседы за всю мою жизнь, они окажутся короче, чем одна сегодняшняя. Но ведь история нашей семьи не основана ни на логике, ни на здравом смысле! В ней много мистики, и ты это знаешь лучше меня. Ты спрашиваешь, верю ли я в древние пророчества? — Хелена горько усмехнулась. — Да, я верю. А разве ты, мама, не веришь? Может, не так, как я… Но разве в глубине души, боясь признаться самой себе, ты не веришь?
На лицо Мерле набежала тень.
— Да, ты права, — с видимым волнением прошептала она. — Иногда и я верю. Но разве может быть иначе, учитывая историю нашего рода?
— Знаешь, мама, иногда я даже жалею, что я частичка этого рода. Мне было бы, наверное, проще жить, если бы я родилась в обычной семье.
— Это так, Хелена. — На лице Мерле резко обозначились скулы. — Быть членом рода Рошфоров — это особая судьба.
— Трудная судьба.
— Другой у тебя все равно не может быть. — Мать прерывисто вздохнула. — Я хотела помочь тебе, доченька. Я любила твоего отца, но потеряла его из-за своей гордыни. И я не хочу, чтобы ты так же потеряла своего шведа. Но, видимо, ты просто хочешь испытать судьбу и пока не готова идти навстречу настоящей любви. — Мерле подняла голову и пристально посмотрела на дочь. — Что ж, тогда тебе надо уехать. Туда, где нет горы Эгебьерг. Чтобы ты успокоилась и пришла в себя. Забыла о пророчествах. Думаю, что там, где нет горы Эгебьерг, не должно действовать и пророчество.
— Но куда же мне ехать? Я ведь никогда еще не покидала острова.
Мерле посмотрела на нее и торжественно произнесла:
— По-моему, сама история позаботилась об этом. Помнишь, я рассказывала тебе, что у нашего далекого предка Тристана, чудом спасшегося на Фредериксе после кораблекрушения, родилось два сына — Густав, от которого пошел наш с тобой род, и второй сын, Карл, который не захотел жить на Фредериксе, хотя и родился здесь. Он все рвался отсюда, все тосковал. В конце концов отец не выдержал и отпустил его. И Карл очутился там, где когда-то жил сам Тристан, — во Франции. От него и пошла французская ветвь Рошфоров. — На лице Мерле блеснула улыбка. — Но ведь если Тристан был отцом Карла, то его матерью была твоя прапрабабушка Тиина. Поэтому, когда нынешний потомок Карла, Гастон де Рошфор де ла Валетт захотел проследить свою родословную, то он вышел на меня.
— Ну да, я помню это, мама, ведь он же прислал тебе письмо! — нетерпеливо воскликнула Хелена.
— А в этом письме он приглашал нас приехать к нему в гости. Мне кажется… — Мерле многозначительно подняла брови, — настало время тебе воспользоваться его приглашением!
— Но как это сделать?
— Очень просто. У меня же есть его телефон. Я позвоню ему, вот и все.
Хелена проснулась от пронзительных криков чаек.
Вспомнив, о чем она говорила вчера с матерью, она, словно подброшенная пружиной, спрыгнула с кровати. Надо было действовать, и действовать без промедления!
С кухни доносился аромат свежесваренного кофе. Хелена потянула носом. Кажется, мать испекла имбирное печенье. Но сейчас ей было не до еды.
— Мама, почему ты меня не разбудила? — упрекнула она Мерле, ворвавшись на кухню.
— Хотела дать тебе возможность отдохнуть перед дальней дорогой. Ты же почти не спала в эту ночь! — Мать ласково посмотрела на нее.
— Я уже проснулась, мама! И готова ехать.
— Прекрасно. Но только выпей сначала кофе и съешь немного печенья. Путь-то ведь предстоит неблизкий.
— Я даже не представляю, как буду себя там чувствовать. Ведь я еще никогда не была во Франции.
— Тебе придется ехать не во Францию.
— Не во Францию? — Рука Хелены, держащая чашку, застыла в воздухе. — Но почему?
— Все дело в том, что Гастона там уже нет. Сейчас он работает во французской миссии при отделении ООН в Швейцарии. — Мерле торжественно посмотрела на Хелену. — Он готов встретить и принять тебя в Женеве.
На лицо Хелены набежала тень.
— Я не знаю, — неуверенно протянула она. — Ведь в Швейцарии, насколько я понимаю, собственного дома у него нет. Где же я буду жить? Нет, мама, не нравится мне все это. Наверное, лучше подыскать какой-то другой вариант.
— Никакого другого варианта подыскивать не требуется! Гастон снимает целую виллу в пригороде Женевы, так что тебе будет где поселиться. Если бы ты только знала, как хочется ему наконец встретиться с представительницей нашей ветви Рошфоров, которая идет от родного брата его прапрадеда!
Хелена зябко передернула плечами.
— И все-таки мне страшно, мама. Ехать к незнакомому человеку, в страну, где я ни разу не была…
Мать мрачно усмехнулась:
— Какая же ты все-таки непоследовательная! То говоришь, что боишься встретить на Фредериксе влюбленного в тебя шведа, и соглашаешься покинуть родной остров, то заявляешь, что боишься ехать к незнакомому человеку в незнакомую страну. Чего ты на самом деле боишься, Хелена? — Она мгновение помолчала. — Ты хочешь, чтобы исполнилось древнее пророчество, которое, как ты считаешь, ты узнала на горе Эгебьерг?!