Главный полководец и первый фаворит императрицы, добавил Хейзан к сложенному описанию. Что же, пусть начинает войну, избавляясь от своей нынешней любовницы — проклюнулось в нем неожиданное злорадство.
— Кстати говоря, о женщинах…
— О, понимаю, — прервал его Энелор. — Вас ждет Рохелин? Тогда не смею задерживать.
Они обменялись кивками, и Хейзан хотел уже выскользнуть из кабинета, однако замешкался в дверях.
— Погодите, — раздался у него над ухом голос Энелора. — Так же пахнут…
В следующее мгновение он схватил Хейзана за ворот и зажал между собой и дверным косяком.
— Что ты с ней сделал? — прошипел Энелор, наклоняясь над незадачливым похитителем чужих любовниц. — Говори!
— Ничего! — злобно выкрикнул Хейзан. — Она сама!
— Как ты можешь врать мне, а я — не чувствовать этого?! — рассвирепел Энелор и хотел было, очевидно, призвать Кертиару, как раздался стук каблуков, и в галерею выбежала Сив.
— Энелор! — воскликнула она.
Обернувшись, маг окинул ее с ног до головы взыскательным взглядом — платье целехонько…
Пробормотав что-то под нос, Энелор сурово спросил:
— Признавайся, Сив, это твоя работа?
Хейзан, чью проколотую ножом руку снова объяла боль, попытался скользнуть в сторону, но Энелор дал ему знак не двигаться. На всякий случай Хейзан обратился к Гиланте, готовый в любой момент сосредоточить магию и ответить на нападение.
— Да, Энелор, — расплакалась Сив. Хейзан мысленно возликовал.
Энелор в сердцах прошипел заклинание; Хейзан его знал — вызывает огонь. Сив снова едва увернулась — бедняжка, должно быть, совсем перестанет увлекаться магами, — зато вспыхнули малиновые шторы.
— Я же знал, насколько ты падка на молоденьких магов! — крикнул Энелор. — Но верил! Прав был Шырп: шлюха, она и есть шлюха!
Теперь, когда гнев Энелора переметнулся на Сив, Хейзан сумел незаметно просочиться в коридор. Хлопнула дверь, и Хейзан выругался, решив, что Энелор все-таки последовал за беглецом, но шаги показались ему слишком легкими для мужчины. Обернувшись, Хейзан увидел Рохелин… черт возьми, он совсем про нее забыл!
— Бежим отсю… — Первая пощечина напрочь выбила из него остатки духа, а вторая — довела до последней степени отчаяния.
Гнев Рохелин прошел, когда Хейзан объяснился, и, пусть слова его прозвучали сомнительно, Рохелин знала, что врать ей он не будет. Честность всегда была его сильной стороной.
Хейзан добрался до моста уже заполночь и двинулся вдоль берега — Крайво жил в Сером квартале, и, тем не менее, занимал довольно богатый дом с видом на реку. Отсчитав три переулка, маг свернул в тупик, где для него заранее оставили лестницу, и взобрался наверх, едва не соскользнув с мокрой черепицы.
Оглядевшись, Хейзан понял, что выбрал не самую подходящую крышу — доступ с нее был только к одному окну. Окно же еле заметно пульсировало багряным светом; у Крайво бессонница? Или светляк боится спать без света?
Клочком магии Хейзан отодвинул плотную штору и чуть слышно спрыгнул на ковер.
Он оказался в маленькой, но богато обставленной спальне в багровых тонах. Кровать, занавешенная тонким балдахином на опорах красного дерева, была пуста. Некоторые из ящиков стола с вырезанным на них узором диковинных цветов были выдвинуты; в них желтели какие-то бумаги. В свете красных свечей, на диване, рассчитанном на двух собеседников, что сидели бы друг напротив друга, расположился Крайво Фийян, одетый в точности как на званом вечере Йохонта и с таким видом, словно ожидал давнего друга.
— Должно быть, веринцы решили, что, раз женщине не удалось меня соблазнить, следует прислать мужчину? — зевнул он.
— Что? — не понял Хейзан.
— Значит, они не настолько глупы, и вы явились меня убить.
Крайво манерным жестом указал на второе место в метре от себя:
— Садитесь, что стоять в дверях… точнее, в окне. И снимите, пожалуйста, сапоги и плащ, это ковер работы мастеров Иттльверинга, которых уже нет в живых.
Хейзан решительно прошествовал через комнату, стряхивая грязь прямо на ковер, и сел на край дивана, облокотившись на колени.
— Придется создавать средоточие и чистить его самому, — вздохнул Фийян.
— Значит, будешь отбиваться, — констатировал Хейзан, все еще несколько сбитый с толку тем, что Крайво ждал его.
— Любой человек, которого хотят убить, будет отбиваться — если он не Этелька, конечно, — развел руками кэанец. — Но я не хотел бы обострять ситуацию так скоро. Возможно, нам лучше вначале поговорить?
У Хейзана чесались руки поскорее избавиться от этого павлина, но другая часть его души шепнула, что предварительно унизить его было бы приятнее.
— Допустим, — произнес он. — Почему вас так интересует биография Имрея?
— Вы заочно ошиблись: мне совершенно плевать на Имрея и его преступления, — сверкнул зелеными глазами Крайво. — Мне интересна лишь моя теория, которая подтвердилась. Не все из них имеют такое обыкновение.
— Так вы теоретик? — саркастически ответил Хейзан.
— Прославленный, — Фийян будто бы не заметил его вызывающего тона. — Несмотря на то, что никто за пределами нашего скромного круга не знает моего имени, его знает Кэана, и этого достаточно, чтобы она — как бы выразиться — транслировала мои идеи другим ее приверженцам.
— Это еще одна ваша теория? — догадался Хейзан.
— Верно. Кэана умеет принимать ответные дары, хотя маги не балуют ее своей щедростью.
Хейзан приподнял брови, вспомнив Ринелда. Неожиданное сходство оголтелого кэанца и не менее фанатичного гилантийца…
— Вы взаправду считаете, что у Сущности есть личность в привычном нам понимании, способная на благодарность?
— Я этого не говорил, — Крайво вскинул голову и бережно заправил упавшую на лицо золотистую прядь. Кажется, безупречный пробор интересовал кэанца больше, чем что бы то ни было, включая его теории. — Кэана не испытывает ничего, но отзывается на те ментальные единицы, что действительно имеют значение. Это естественный ход вещей, такой же, как путешествие солнца по небосклону, и существует он потому, что является правильным.
— И как же это проверить? — поймал его на очевидном Хейзан.
— Мне не нужно проверять то, что я вижу во всем, — медленно покачал головой Крайво. — Но если вы так жаждете убедиться, предлагаю вам открыть знаменитый философский труд Асверти “О великом лесе”.
Фийян встал и подошел к книжному шкафу, повернувшись к Хейзану спиной; вот он, шанс пронзить его магическим лезвием, но Хейзану было любопытно, какие еще аргументы приведет кэанец.
— Глава четвертая, “О пустоте леса”. “Древа, о которых шла речь прежде во второй главе, являются необходимым допущением для существования пустоты леса. Всей своей многообразной сущностью они вбирают пустоту в себя, трансформируя ее в другую ипостась пустоты, которую мы назовем внутренней пустотой древ. Если мы обратимся к такой науке как ботаника, например, в изложении Кивариуса, то узнаем о том, что деревья проводят соки по маленьким трубочкам, тянущимся от кроны к корням и обратно. Пренебрегая основным наполнением дерева и заменяя его на внутреннюю пустоту, мы, тем не менее, не лишаем древ этих трубочек, перемещающих в нашем случае энергию, в особенности ментальную. Так создается ноосфера, представляя собой не внешнюю оболочку Универсума, как пишут философы-ноотерики, но внутреннее строение двух слоев пустоты.” — Закрыв книгу, Крайво произнес: — Как видите, дорога, по которой движется энергия — двухсторонняя, а значит, Кэана способна на ответ.
— В вашей теории есть несколько изъянов, — Хейзан склонил голову набок, припоминая все, что читал в юности об Асверти, его последователях и противниках. — Первая — дальше Асверти пишет о том, что речь идет не о магии, потому что упомянутая им энергия минует людей и Просторы в целом. Возможно, в вашем распоряжении вариант книги, составленный до появления гилантийцев, которое произошло как раз на закате жизни Асверти и заставило философа переписать некоторые главы. Вторая…