Хейзан пробежал глазами длинное моралистическое отступление и вернулся к пристальному чтению, едва завидев название Хайкенон снова:
“…монахам Сёлио остается поберечься так же, как и давно ушедшим обитателям Хайкенона.
Я первым среди моих коллег по изучению субреальностей рискну выдвинуть предположение, что Лайентаррен назван так по судьбе хозяина Иррсаота, древнего кэанского артефакта. Его безымянный обладатель, как известно, закончил свою жизнь в некой лесистой субреальности, оставшись непогребенным и оставив таковым Иррсаот.”
Иррсаот, повторил Хейзан про себя, воскрешая что-то в памяти. Перед его глазами возник багрянец и желтая бумага в выдвинутом ящике, которую он схватил, чтобы утереться от крови Крайво — тонкими серыми линиями набросан амулет с многогранником в центре, а рядом, уже чернилами, подписано: “Иррсаот?”. Хейзан сунул руки в карманы, но пальцы нащупали лишь грубую ткань да россыпь какого-то мусора; то ли использовал этот листок, чтобы подтереться, то ли изначально не захватил с собой. Выбросить не мог: свои карманы он вычищал раз в месяц, не чаще.
Хейзан переписал ключевые части текста отдельно и, высушив чернила, убрал свиток в полы плаща.
Несмотря на то, что Зал Мифологий пестрел текстами о живых мертвецах, Эолас миновал его, и бровью не поведя; выдумки суеверных не имели ничего общего с тем, что он искал. Зал Двуединой Империи встретил его алтарем Сентима, бога-Посланника, усыпанным лужицами талого воска — вопреки всем соображениями безопасности, хранители библиотеки потакали верующим посетителям, которые, приходя, ставили свечи. Когда-нибудь их разгильдяйство сожжет и этот зал, подумал Эолас, направляясь к крайним полкам — начнем в порядке очереди.
Он ждал, что провозится с первым разделом по меньшей мере до завтрашнего вечера, но избавление явилось откуда не ждали — никак сам Сентим поспособствовал. Изучая легкое чтиво “Маленькие беды огромной страны” и раздраженно думая о том, зачем он вообще его прихватил, Эолас обнаружил статью “Обездоленные”, которой вначале не придал значения — пока не увидел осколок фразы “…носят мертвые головы”. Пессимистично полагая, что речь идет о масках, Эолас вчитался — и понял, что нашел. Серые глаза забегали по строкам, изыскивая дату; вот оно — семьсот четвертый от вознесения Посланника, а значит, быстро подсчитал Эолас, пятьсот одиннадцатый по анналам Таллоу.
Рохелин поступила умнее обоих гилантийцев и обратилась прямиком к хранителю библиотеки. Тот указал ей на раздел в Зале Наук, посвященный погоде, однако после того, что случилось, она не могла сосредоточиться на занудных, обильных терминами метеорологических сводках. Рохелин смотрела на схемы, изображающие движение облаков, но перед внутренним взором стояло изуродованное темное не-лицо, похититель ее кошмаров на ближайшую жизнь.
Наконец она бросила книгу раскрытой на главе о строении туч и гулкими шагами двинулась назад в круглое помещение, обращавшееся вокруг серебряного шпиля, который начинал здесь свой долгий путь к небу. Нечто потянуло ее к соседней двери, за которой раскинулся скромный зал Тиольверинга; алогичное стремление возродить былую боль, что так часто возникает у тех, кого предали.
Рохелин поднялась на кафедру, где под стеклом лежали берестяные грамотки — первые упоминания о легендарных лунных жрецах, коренных жителях Северного Астлема, обитавших там задолго до вторжения Обретеня. Когда-то они, будучи кэанцами, но не зная этого слова, помогли магам Обретеня создать тот самый портал, за которым так гнались Хейзан и Рохелин через политику, ложь, кровь и снова ложь. Когда-то они ушли в горы и угасли там — от голода ли, генетических болезней или неумолимой руки Времени. Когда-то они…
“…полумесяц — зрачок, сквозь который видно Потустороннее”.
Ей вспомнился огонь в глазах, которые так много плакали — тогда она считала, что этот огонь к лучшему. Что все движется к лучшему.
Пожар в зале Таллоу и Темного Нино… Что за название — вне сомнения, шпилька в сторону ненавистного государства, демонстрация, что оно несостоятельно само по себе — нужно прибавить второе.
Пожар…
Рохелин вытерла сухие глаза, рывком отвернулась от грамот и бросилась на поиски попечителя зала Таллоу и Темного Нино.
Выходя из зала Меена, Хейзан столкнулся с запыхавшейся Рохелин.
— Так и знала, что ты там, — выдохнула она. — Нужно срочно отыскать Эоласа.
— Меня не нужно искать, — раздался негромкий голос, и писатель появился из тени, сжимая подмышкой “Маленькие беды…” Все трое встали в небольшой круг, оглядевшись, точно заговорщики против действующей власти.
— Я поговорила с… — начала было Рохелин, но Эолас сдержанным кашлем не дал ей договорить:
— Если не ошибаюсь, ты должна была отыскать упоминания необычных осадков.
— Я не люблю, когда меня прерывают, — прошипела Рохелин. Эолас в открытую усмехнулся:
— Твоя миледи не стесняется обнажать оскал, Хейзан.
— Я поговорила с тем, кто видел поджигателя, — продолжила Рохелин, не дожидаясь Хейзанова ответа — только перепалки ей не хватало для полного счастья. После верной гибели любые словесные потасовки казались ей до боли жалкими. — Огонь высветил темное лицо под капюшоном.
Хейзан вскинул бровь:
— Наш мертвец?
— Обездоленный, — снова кашлянул Эолас — и открыл книгу на заложенной странице. — Изучайте, миледи, — вручил он “Маленькие беды…” Рохелин. — Хейзан, ты что-нибудь обнаружил?
— Ха’генон — это заброшенный замок, расположенный в субреальности Скорбящий, — сообщил Хейзан. — Когда-то там скончался хозяин Иррсаота, легендарного кэанского артефакта. Вот выдержки.
— Использование артефактов часто вызывает побочные эффекты, однако не вселенского масштаба, — призадумался Эолас, пробежав взглядом записи Хейзана. — Обычно артефакт оказывает влияние лишь на владельца.
— Хочешь сказать, этот мертвец — бывший кэанец?
Игнорируя вопрос, Эолас сложил пальцы подушечками друг к другу.
— Нам необходимо больше информации по Скорбящему и Иррсаоту. Хейзан, ты отправишься в Южную библиотеку в зал Тейта и Цепи. Рохелин…
— Ты не дочитал, — улыбнулась Рохелин, подняв на Эоласа торжествующий взгляд. — “…они, казалось, подчинялись какой-то внешней силе, и головы их стали хранилищем чужого разума, искаженного жаждой разрушения. Что же могло повлиять на несчастных? В числе прочего можно назвать високосный год…” так… “…темные маги, которые в это время отыскали артефакт Иррсаот и использовали его как основу для своих экспериментов”.
Хейзан едва ли не взвыл:
— Черт возьми, темные маги, использующие артефакт…
— Разве ты не привык за многие годы к тому, как простолюдины относятся к знанию? — спокойно возразил Эолас. — Спасибо, миледи, — поблагодарил он Рохелин и захлопнул книгу в ее руках.
— Нужны карты, — сказала Рохелин.
— Зал Географии находится в Южной библиотеке, — отозвался Хейзан. — Похоже, придется еще разочек прогуляться. Эолас, у тебя сестра — кертиарианка. Ты собьешь заклинание, если мы добудем имя истинное Скорбящего?
Эолас зевнул, сдержанно прикрыв рот ладонью.
— К сожалению, не могу обещать.
Хейзан подбоченился; посмотреть на Эоласа сверху вниз ему не удалось — писатель был лишь немногим ниже, и то за счет сутулости, — оттого глаза его сверкнули только ярче.