— Я вырву у тебя сердце, — зашипела воронова женщина. — Отрежу язык и выскребу глаза, а твои кишки буду носить как ожерелье.
Лия содрогнулась от одного взгляда на косточки, что украшали волосы и платье Консуэлы.
— Но для этого ты должна быть живой, — послышался еще один женский голос.
Его обладательница вышла из толпы и направила на воронову женщину шестизарядный револьвер — старинное оружие, которое Лия видела только в ковбойских боевиках. Незнакомка выглядела древней старухой, но револьвер держала твердо.
— У меня нет повода для ссоры с тобой, — промолвила Консуэла.
— Какая жалость! Зато у меня он есть.
Воронова женщина сощурилась на старуху.
— Ты не посмеешь. Застрели меня — и развяжешь кровную вражду со всеми семьями корба.
Большим пальцем старуха взвела курок и процедила:
— Ты ошибаешься, дорогая!
3. Томас
Проснулся Томас поздно. Его выбросило из сна так внезапно, что он даже не сразу сообразил, что сидит дома на кровати, а не находится посреди сновиденческой пустыни. Во сне он снова оказался у тети Люси в ином мире — или в иное время. Или и в том и в другом вместе. Во сне это, строго говоря, значения не имеет. Он сидел за старым деревянным столом под раскидистыми ветвями мескитового дерева во дворе тетушки, а сама она хлопотала у глиняной печи: накладывала в миску щедрую порцию жаркого. Со своего места Томас чуял запах белой фасоли тепари, перца и говяжьих ребрышек, с добавленными чипотле и бог его знает какими еще загадочными приправами. На столе перед ним стояли блюдо со свежей кукурузной лепешкой и запотевший пузатый глиняный кувшин, со стенок которого медленно стекали крошечные капли воды. Нещадно палило солнце, над пустыней — над камнями, кустами и между кактусов — растекалось горячее марево.
— Ешь, — сказала тетя Люси, поставив перед Томасом миску с жарким. — А то, погляжу, маловато у тебя мяса на костях.
— Это же сон. Что изменится от того, что я здесь поем?
— Сон, — повторила она и медленно кивнула. — Ну да, конечно. Так тебе гораздо проще воспринять.
— Ты хочешь сказать, я здесь на самом деле?
— Ешь.
Томас машинально подчинился. Когда тетя Люси начинала говорить таким тоном — как, впрочем, и мать с Тетушкой, — спорить было бесполезно.
Жаркое, кстати, выдалось у нее на славу, матери такого в жизнь не приготовить — но этого Томас, естественно, ей никогда и ни за что не скажет. Лепешка вышла сыроватой, но не жирной, и буквально таяла во рту.
Тетя Люси села за стол напротив него.
— Я знаю, ты пока не решил, как поступить. Не подумай только, что я пытаюсь манипулировать тобой, как Консуэла, но не окажешь ли мне одну услугу?
Она не стала прибегать к тактике немощной старухи, излюбленному приему Тетушки. Впрочем, тетя Люси с ее-то молодым видом на успех такой затеи рассчитывать никак не могла. Она была просто милой плутовкой.
Парень снова навалился на жаркое. Как ни странным это казалось для сновиденческой еды, оно ощутимо и приятно наполняло желудок.
— И чего ты хочешь от меня? — поинтересовался он.
— Хочу, чтобы ты отправился к колесу стихий на участке Белой Лошади сразу, как вернешься домой.
Томас вздохнул:
— Мне вовсе не противно быть кикими.
— Знаю.
— И тебе не обязательно отправлять меня на какую-то там церемонию, чтобы я понял истинное значение традиций.
— И это знаю.
— Ну так что же я забыл на этом колесе?
— Там возникнут кое-какие неприятности. И я надеюсь, ты сделаешь все возможное, чтобы предотвратить их.
— Что еще за неприятности?
Тетя Люси выразительно посмотрела на парня.
— Опять недомолвки! Обязательно осторожничать? — проворчал Томас.
— Я не осторожничаю. Порой события именно так и должны развиваться. Но ты поймешь, что нужно делать, только когда окажешься там. — Женщина помолчала и добавила тише: — Я надеюсь.
— Хорошо, — кивнул Томас. — Схожу. Но тогда скажи, где это место.
— На участке Эгги Белой Лошади.
— Что-то не замечал я у нее никакого колеса стихий.
— Просто оно очень древнее, сразу не догадаешься.
«Она говорит про кострище, — сообразил парень. — Неужели кто-то снова решил навредить Эгги? Почему?»
— Это как-то связано с той девчонкой, которая пырнула ее ножом?
— Все взаимосвязано, — отозвалась тетя Люси. — Каждый из нас на своем собственном Колесе, но рано или поздно наше личное путешествие воздействует на путешествие кого-то другого, кого мы можем даже и не знать. Только громы способны видеть все пути.