Вечером все вместе окончательно решили, что прямо с утра двигаемся дальше. Особенно настаивал на этом Брамин, внимательно прислушивавшийся к шагам в коридоре.
— Что ты там опять натворил? — не выдержал я.
— Да так, что бы прямо натворил, без этого обошлось, — заскучал Брамин, — но женщины такие странные! Эта, например, решила, что мы должны пожениться!
— Он ей сказал, что в этом городе будет пост сотни пограничной стражи, а он и есть сотник, что приехал с магистратом договариваться! — хихикнул Егерь.
— Да откуда тебе знать! — разозлился Брамин, — Подсматривал за нами?
— Вовсе нет! Она тебя днём искала, вместе с тремя братьями. К нам тоже стучала, пищала так смешно "И где ты, мой сотник? Я ведь на тебя управу в магистрате найду!"
— Знаешь, — задумчиво произнёс Торгаш, — был у меня буйный жеребец, так вот...
— Даже не начинай, — пригрозил Брамин, — Бывало соберёмся на заставе, так тоже, кто про коня, кто про собаку свою, а один даже про петуха такое рассказывать пробовал! Я уж их и словами. и кулаками вразумлял, всё без толку!
Крупных городов на пути больше не было. Нам предстояло только проехать через тот город, где меня продали в первый раз. Двигались мы не спеша, на привалах учили Егеря стрелять из арбалета, сходились в поединках между собой, показывая известные приёмы, да ещё я обучал рыжих жеребцов — хулиганов. Мы узнавали сильные и слабые стороны друг друга, много тренировались, наш отряд становился сильнее день ото дня.
Достигнув города, мы остановились там передохнуть, а может быть и набрать нескольких человек в отряд. Я прикинул, что нужны два десятка опытных воинов. Брамин и Торгаш возглавят десятки, а я стану во главе отряда. Каждый десяток должен иметь свой воз и возчика с арбалетом. Об этом мы и говорили вечером на постоялом дворе.
— Людей надо брать разных, — убеждённо говорил Брамин, — что бы не сговорились. Наших из разных городов, а степняков... Хан, а степняки тоже разные?
— Ты даже не представляешь насколько.
— Значит и степняков разных!
— Это разумно, — поддержал его Торгаш, — а ты что думаешь, Хан?
— Десяток всадников у нас набрать проще, чем встретить ветер в степи. Особенно молодых и глупых, каким и я был год назад. Но как набрать людей здесь, я не знаю.
— Надо будет поискать среди наёмников, в бедных кварталах потереться, я этим завтра займусь, — Брамин почесал в затылке, — Вроде как в этом городишке осел кое-кто из наших, поспрошаю.
— Я посмотрю среди охранников караванов, — вызвался Торгаш, — да и мелких купцов может сговорю.
— Решено, — закончил я наш совет, — если кого найдёте, пусть подходят сюда после полудня.
Сам же я рано утром отправился на рабский торг. Тех, кто привёз меня сюда в оковах, я не встретил. Не было знакомых лиц и среди рабов. Один из торговцев нехотя ответил на мои расспросы, рассказав, что со степью мир, Великий Хан запретил набеги. Это меня насторожило. Мелкие набеги всегда останавливают перед большим. Надо было успеть перейти степь и выйти к границам восточных сатрапий до начала войны. Я вернулся на постоялый двор и занял отдельную трапезную для разговора с новобранцами.
Первым пришёл сияющий Брамин. Он привёл троих ветеранов пограничной стражи. Лично он знал только одного, но готов был поручиться за всех. Представившись (все трое в прошлом были простыми стражами), они приняли моё приглашение и сели за стол.
— Что вам сказал и пообещал Брамин? — спросил я ровным спокойным голосом.
— Мы такие же почитатели Духа Удачи, как и он, — ответил старший из них, — По его словам, ты отмечен тем, кому мы поклоняемся. И больше не будем об этом, нет ничего проще, чем потерять его благосклонность. В остальном — у нас будет обычный сборный отряд в два десятка, каждому десятку треть от доходов, треть тебе, как и право первого выбора. Воз у меня есть, возчиком пойдёт мой сын. В набег идём далеко от наших мест, значит со своими не воюем.
— Завтра утром, как рассветёт, встречаемся у северных ворот.
Стражи встали, вежливо склонили головы и ушли. Брамина я посадил рядом с собой и приказал ему не отходить от меня ни на шаг. Он горестно вздохнул, попробовал завести разговор «об одной милой вдовушке, которую совершенно случайно встретил на рынке», но я осадил его взглядом и он замолчал.
Торгаш тоже привёл троих. Они вели себя почтительно, но цену себе знали. Увидев меня, они отказались сразу, даже говорить не стали. Вежливо поклонились, развернулись и ушли. Торгаш тяжело вздохнул и тоже ушёл. Вернулся он неожиданно быстро и привёл с собой пять человек, трое из которых были в повязках.