Ох как не хотелось этого делать, однако пришлось. Я подошёл к шаману и стараясь не смотреть вверх, сказал:
— Это мои люди. Награждать и наказывать их могу только я.
— Боишься, а подошёл, — очень тихо, так, что бы только я услышал, проговорил Шаман, — Молодец. И братья твои молодцы.
Он развернулся и пошёл к своей повозке. Я оглянулся. Ко мне подходили Брамин и Торгаш. Кивнув им, что всё в порядке, я пошёл седлать Ветра.
Этот день напоминал предыдущий. Мы двигались по дороге в сторону неизвестного мне кургана. Степь неспешно ложилась под копыта наших лошадей и колёса повозок. У первого же колодца мы встретились с караваном, идущим в то селение, которое мы вчера покинули. Короткий торг позволил нам избавиться от четырёх лошадей и всего лишнего оружия. Торгаш посветлел лицом, полез в кибитку купца за расчётом и задержался там. Мы уже все были в седле, когда он выбрался наружу, хитро поблёскивая глазами. Подъехав ко мне, он какое-то время молчал, а потом засмеялся.
— Удачно поторговал? — поинтересовался я.
— Я обменял твою добычу, ту, что ещё не успел продать, и нашу долю за вчерашнюю стычку на великолепный камень, стоящий раза в полтора дороже, — ухмыльнулся купец, — А в южных герцогствах за него вообще дадут сотню золотых!
— Осталось всего то набрать двести девяносто девять таких камней, — вздохнул я, — Как думаешь, к обеду успеем?
— Главное начать, — не отступил Торгаш.
— Напомни, что там твой отец говорил о товаре, который отдают слишком дёшево? — попросил я его.
— Это правило для купцов, — не согласился со мною Торгаш, придерживая коня, — сейчас спрячу его в тайнике нашей повозки.
Не успел он отъехать, его место занял Одноглазый.
— Хан, — начал он, — мы видели, как ты выговаривал шаману за Лекаря. Благодарю тебя от всех наших.
— Пропадёт твой Лекарь, — сокрушённо покачал я головой, — разве что у нас в отряде ещё больший болтун заведётся.
Третьим ко мне подъехал Шаман на своём огромном звере.
— За этим холмом будет селение, через которое пройдёт дорога. Справа от него ты увидишь небольшой курган, всего в два твоих роста. Ты должен подняться на него попросить у его хозяина удачи в походе. Потом найдёшь нас на постоялом дворе.
Я подозвал Брамина и объяснил ему, что надо делать. Сам же шлёпнул Ветра по шее и он понёсся по дороге, даря мне радость скачки. Добравшись до подножия кургана, я оставил Ветра и стал взбираться на него. Нельзя топтать его копытами, только лёгкий шаг такого же степняка не потревожит зря дух погребённого.
Я стоял на вершине кургана и вдыхал запах степи. Весна. Трава уже полностью покрыла землю цветным, переливающимся на солнце ковром. Наполненный запахами воздух вливался в меня благодатным лекарством. Целый год я был лишён счастья дышать им. Кто не родился в степи, того этот воздух не пьянит. Но я бы не променял его на всё вино царств. И не потому, что я не люблю пить, просто мало что может сравниться с этим ароматом ранней весны.
Сидевший на обочине недалеко от Ветра бродяга не сразу привлёк моё внимание. Лишь когда он встряхнул свою флягу, прежде чем отпить из неё, я вспомнил, кто любил так делать и подошёл к нему.
— Ну вот и встретились, Ахнур Одноглазый.
— Да, я Ахнур. Но уже не одноглазый.
Бродяга повернул ко мне голову и я увидел, что грязная повязка перечёркивает оба его глаза.
— Вроде бы я слышал когда-то твой голос, но вспомнить не могу. Напомни мне, когда благословенная степь соединила наши дороги?
— Год назад, на празднике весенней грозы.
Глава 11
Ахнур вздрогнул и закрыл лицо ладонями.
— Я вспомнил тебя...
— Сейчас меня зовут Хан, — прервал я его.
— Твой голос твёрд, поступь уверена. У тебя свой отряд? — неожиданно заинтересовался Ахнур.
— Может сначала поговорим о том, что случилось? — не позволил я направить разговор по другой дороге.
— Ты и сам всё видел, — глухо выдавил слепой, — Проводник предал нас. Кого-то убили в том овраге, кого-то, связав, погрузили на телеги, а мне, для устрашения других, выкололи второй глаз и бросили умирать.
— Как же ты выжил, Слепой Ахнур?
— В том бою уцелел ещё один человек, — как-то не очень радостно выговорил бывший вожак.
— Вот как? — удивился я, — И кто же это?
— Ну конечно же я, самый великий шаман степи! — поднялся из кустов толстяк в невероятно грязном халате.
Потеряв голос, я опустился на ближайший камень. Эту новость надо было пережить.
На запылённом лице Ахнура появилась кривая улыбка.
— Этот мошенник оказывается усвоил чары отвода глаз, что его и спасло, — пояснил слепой, — Когда все ушли, он перевязал меня и помог добраться до степи. Шли мы долго и он успел надоесть мне больше, чем повязка на моём лице. Но без него я бы пропал. Мы просим помочь нам ради Матери Табунов, но подают мало. Хорошо, что она послала мне тебя, нам есть о чём поговорить.