— Умный он у меня, — пояснила женщина, — я здесь одна, говорю только с ним. Сама его вырастила. Дважды меня тут обидеть пытались, так могилки уже бурьяном заросли.
— Умнее коня степняка только собака горца! — припомнил Шаман старую пословицу.
Я обиделся за Ветра, хотел возразить, но поймав на себе внимательный взгляд пса решил промолчать. В конце концов мы сюда по серьёзному делу пришли. О Ветре поговорим как-нибудь потом.
— Меня зовут Шаман,- продолжил Шаман, — уж не знаю за что!
— У нас тебя называют Степным Странником, — поклонилась пастушка, — Говорят, не одну сотню лет ты скитаешься по степи в поисках истины.
— Выходит, и меня ты знаешь! — засмеялся Шаман, — Тогда мне осталось представить тебе только нашего предводителя. Зовут его Хан. Не смотря на молодость, он отмечен такими печатями, что даже мне не стыдно быть его помощником.
— Живи долго, Хан, рада буду знакомству с тобой. Меня вы все можете называть Таит.
— Благодарю за добрые слова, Таит. Думаю мне нет нужды говорить, что мы хотим от тебя.
— Вы хотите мести за убитых степняков, невернувшихся домой.
Я склонил голову. Пусть думает, что наши цели совпадают.
— Мой род вырезан до последнего мужчины. Молодых женщин раздали по домам победителей как рабынь. Только я смогла сохранить своё право на свободную жизнь. Мы с Бураном поможем вам. Не хочу мстить сама, но буду рада узнать, что месть свершилась. Сколько у тебя человек, Хан?
— Бойцов два с половиной десятка.
— Этого хватит. В половине дня пути отсюда живёт старый Мегит. Два его сына куда-то пропали, словно мой пёс их задрал. Под его крышей осталось восемь мужчин и два десятка женщин и детей. Никто к ним не ездит, да и они гостей не любят. Их точно не хватятся.
— Хороший выбор, — похвалил я пастушку, — тянуть не будем, после полудня и выступим. Я дам тебе коня.
— Не стоит. У меня есть ослик, выносливый и спокойный. Стадо постережёт Буран.
Шаман взглянул на Светило.
— Тогда мы уходим готовиться к набегу. Ещё раз благодарим тебя, Таит.
Уходили мы вдвоём. Где-то на полпути к стоянке, Шаман сказал:
— Пойдёте к Мегиту без меня, я лучше здесь побуду.
— Хорошо, — согласился я, — с тобой останется Толстый и все возчики. Ждите нас к концу следующего дня.
В полдень Таит поджидала нас у своего жилища, сидя на приличных размеров чёрном осле. Тощий подвёл к Брамину его коня и мы тронулись в путь. Пастушка вела нас уверенно, нигде не останавливаясь. Никого не встретив, ближе к вечеру, мы остановились в небольшой низинке между двумя холмами. Прихватив с собой Одноглазого и Брамина, я резво вскарабкаться на вершину. То, что я оттуда увидел, слегка охладило мой пыл. Усадьба Мегита напоминала сторожевой пост. Каменная ограда в человеческий рост, башенка с часовым на верхушке, сам дом, сложенный из больших камней и узкими окнами под самой крышей. Два больших и очень прочных на вид сарая лишь усиливали общее впечатление.
— Посмотри, Хан, — удивился Одноглазый, — у них и женщины повсюду ходят с оружием!
Я аккуратно выглянул из-за валуна.
— Вижу. Но меня больше беспокоят собаки.
Четыре пса, той же породы что и Буран, свободно бегали по двору.
— На ночь они их точно во дворе оставят.
— Ты хочешь ждать до ночи?
— Хан, — Брамин повернулся ко мне, — колодца во дворе нет. Значит овец на вечерний водопой вот-вот погонят.
— Я тебя понял. Беги к нашим, бери пять человек, и, когда овец пригонят к ручью, нападай на пастухов. Одноглазый, когда Мегит пошлёт своих на помощь, со своим десятком отсекай их от двора. Ножа пришлёшь ко мне. Пусть приведёт оставшихся людей Брамина. Тощий и Таит остаются караулить наших лошадей. Бегите, а то не успеем!
Дождавшись Ножа и четырёх степняков, я повёл их к ограде дома. Скрываясь в густом кустарнике, нам удалось подобраться к ней незаметно. Ветер был встречный и собаки нас не учуяли. Дальше, о том что происходило во дворе, я догадывался только по звукам. Вот заблеяли овцы, их вывели из сарая и погнали на водопой. Раздался крик часового с башенки и во дворе поднялась суматоха. Выждав ещё немного, я аккуратно выглянул поверх забора. Во дворе осталось только трое мужчин, и пара старух, сгоняющих четырёх детей к дому.
— Старика не убивать, вперёд! — быстро сказал я и перевалившись через ограду, оказался во дворе. Выхватив саблю, я кинулся к мужчинам, стоявшим ко мне спиной. Но тут завизжала заметившая нас старуха и воины развернулись ко мне. Мегит держал в руке саблю, двое других сжимали в руках длинные кинжалы. Доспехов на них не было. Добежав до них в несколько прыжков, я ушёл вправо, ставя их в одну линию. Оказавшийся напротив меня старик с длинной седой бородой с трудом развернулся, припадая на левую ногу. Моя сабля уколола его в руку, рассекла плечо и обратным движением ударила в горло. Он упал молча, выронив кинжал и прижимая обе ладони к смертельной ране. Ещё один воин лежал на земле пробитый стрелой. Богато одетый зрелый мужчина, стоящий напротив меня, мог быть только Мегитом. Мы схватились с ним в жестокой сабельной схватке. Практически сразу я понял, что он сильнее меня. Если бы не гномий доспех, лежать бы мне тут рядом со стариком. Подбежавший Нож не целясь махнул рукой и его кинжал пробил насквозь ногу Мегита. Тот вскрикнул, упал на колени и пропустил мой удар саблей плашмя по голове.