Отвернувшись, я подошёл к Вежливому Господину. Он сидел, обессиленно прислонившись к стене дома, залитый кровью. Я заглянул в его глаза. Безумие не ушло из них, но как-то померкло. Они были просто чёрными, зрачок сливался с радужкой.
— Я смотрю, тебе лучше?
Он кивнул.
— Не настолько, что бы убить тебя, но, по крайней мере, могу говорить без всех этих цветастых фраз.
— Ты больше не одержимый.
— У меня был отец, который порол за каждую оговорку. Наше семейство обеднело, а он всё ждал, когда нас пригласят ко двору. В шестнадцать лет я убил его, но он через год вернулся голосом в моей голове. Двадцать проклятых лет он говорил мне, что делать, повторяя правила этикета. Наконец-то я избавляюсь от него. Возьми мой пояс. Там деньги, но это мелочь. В кармашке на пуговице пергамент. Это план моего старого дома. Он заброшен, все верят, что он проклят. Я сам распустил эти слухи. Мой дом находится...
Он продолжал говорить всё тише и тише.
— Возьми себе, мне это уже не понадобится.
Прерывистый шёпот оборвался, он закрыл глаза и умер.
Глава 21
Думая над всей этой историей, я снимал пояса наёмников и осматривал их оружие. Наконец Таит вывела волшебницу из за дома. Она была мокрой и похорошевшей. Стройная, вьющиеся бронзовые волосы, зелёные глаза, открытый взгляд.
— Меня зовут Хан, — представился я.
— Полынь, — ответила она выпрямившись и задрав подбородок.
— Ты можешь назваться как хочешь, — предложил я.
— Хан...
— Таит! Не вмешивайся! Иди, помогай собираться. Пояса захвати, сколько сможешь.
Таит поклонилась мне первый раз со дня знакомства и безропотно подхватив охапку поясов, потащила их к коновязи. Буран встал было напротив меня и ощерился, но Таит кликнула его и он многообещающе рыкнув побежал к ней.
— Я сама ещё ребёнком назвала себя так, — волшебница развела руками, — это отпугивает многих сразу. Таит сказала, что вы идёте в южные герцогства. Думаю, мне стоит пойти с вами. Дорога длинная, узнаем друг друга, может мне захочется присоединиться к вам.
— Что ещё она сказала?
— Что ты добрый!
А вот этот кажется ещё живой. Я перерезал наёмнику горло и вытирая кинжал об его одежду переспросил:
— Какой я?
— Избавлять от страданий, это тоже по доброму, - Полынь немного побледнела, но глаз не отвела.
— Хорошо. Договорим вечером. Иди, знакомься с остальными и скажи, что бы Брамин шёл сюда.
— Хан, мы почти закончили, — подошедший Брамин был напряжён, — Пора уходить.
— Что будем делать с телами?
— Копать долго, в доме сжечь — привлечём внимание. Давай их в погреб?
Я поморщился. Брамин продолжил:
— Сложим их и скажу над ними что положено, я про жречество своё ещё не забыл. Давай с этого тела и начнём!
Когда мы перетаскали все тела, Брамин вытащил из своего пояса огарок свечи и попросил меня взглядом уйти из дома. Лошадей мы взяли всех, не хотели оставлять на виду. Да и Торгаш, хоть и слабым голосом, но грозно требовал забрать с собой всё.
В лагере первым делом стали готовить еду. Ветер встретил новый табун неласково, тут же подравшись с серым жеребцом. Утвердив своё первенство, он погнал всех лошадей на пастбище. Торгаша уложили в повозку. Рану его Лекарь назвал не опасной. Егерь попробовал поговорить с Брамином, но тот только разводил руками поглядывая на меня. Пообедав, я отправил Тощего сторожить, а сам пошёл мириться с Бураном. После короткого разговора он принял от меня кость и утащив её под дерево начал грызть.
— Хан.
Егерь.
— Хан, научи меня, что мне делать. Я так виноват, что мне не хочется жить. Убей, но не гони.
Поискав взглядом Брамина, я погрозил ему кулаком. Руками он разводил при разговоре с Егерем, советник мелких. Брамин отвернулся.
— Проси прощения у Лекаря и Полыни. Подробно объясни за что. Если они тебя простят, все вместе будем решать как ты должен быть наказан за плохую охрану.
— И Полыни тоже подробно...
— Прощение тяжело заслужить.
С Лекарем разговор получился короткий. Немного послушав, Лекарь снял с пояса кинжал, отдал его и получил взамен кинжал Егеря. Воинское братство. Точно, и тут без подсказки Брамина не обошлось. К Полыни Егерь подходил трижды. Первый раз так и ушёл молча, ещё два раза что-то лепетал и не мог добраться до сути. Наконец, в четвёртый раз, весь мокрый от пота и даже какой-то багровый, он начал говорить. Сообразила она быстро, схватив его за ухо и начав дёргать в разные стороны. Потом притянула его к себе и зашептала на ухо. Егерь дёрнулся, чуть не оставив ухо в руке волшебницы, но она держала крепко.