– Пожалуй к нам, старина Барсук! – крикнул Крыс.
Барсук сделал было пару шагов по направлению к ним, но затем, фыркнув, развернулся и скрылся из вида.
– Вот такой он, – разочарованно произнёс Крыс. – Совершенно не выносит общество! Ну, расскажи-ка нам, друг Выдр, кто сегодня на реке.
– Например, Жаб в гоночной лодке последней модели и новом купальном костюме. Такой весь из себя франт!
Зверьки переглянулись и расхохотались.
– Раньше он признавал только парус, – пояснил Крыс, – потом ему это наскучило и он стал плавать на плоскодонке с шестом. Но и это увлекло его ненадолго: в прошлом году придумал плавучий домик. Мы все в этом шалаше перебывали: делали вид, что нам это очень нравится, а на самом деле спешили поскорее унести лапы. С ним всегда так: сначала увлекается, потом остывает и хватается за что-нибудь другое.
– В сущности, он неплохой парень, – задумчиво изрёк Выдр, – но очень уж непостоянный!
С того места, где они сидели, из-за небольшого островка открывался вид на реку, где внезапно появилась гоночная лодка с коренастым гребцом, который ожесточённо плюхал по воде вёслами, то глубоко их утапливая, то поднимая тучи брызг. Крыс вскочил и окликнул его, но Жаб (а это был, конечно же, он) замотал головой и ещё яростнее заработал вёслами.
– Так машет вёслами, что того и гляди из лодки вылетит, – заметил Крыс усаживаясь.
– Ясно, вылетит, – усмехнулся Выдр. – Кстати, я не рассказывал занятную историю о Жабе и начальнике шлюза? Дело было так…
Как было дело, компания не услышала: в этот момент над водой, опьянённая весенним воздухом, пролетела муха. Тотчас раздался всплеск воды, и оба исчезли: и муха, и Выдр.
Крот глазам своим не поверил. Голос Выдра всё ещё звучал у него в ушах, но место на траве, где он только что возлежал, пустовало, а на поверхности воды тянулся след из пузырьков воздуха.
Крыс замурлыкал что-то себе под нос, и Крот вспомнил, что у зверей не принято ничему удивляться: подумаешь, кто-то исчез…
Крыс тем временем, погладив себя по плотно набитому брюшку, сказал:
– Что ж, думаю, нам тоже пора отправляться в путь. Как считаешь, у кого из нас лучше получится упаковать корзинку?
Поскольку особого энтузиазма заняться этим он не проявил, Крот попросил:
– Пожалуйста, позволь мне.
Крыс, разумеется, позволил.
Распаковывать корзинку было гораздо приятнее, чем собирать грязную посуду и остатки трапезы, однако Крот, настроенный только на положительные эмоции, смело принялся за дело. Уже упаковав и крепко перевязав корзинку, он обнаружил в траве ну просто таращившуюся на него тарелку. Пришлось снова всё развязывать, а когда и она была упакована, Крыс указал на вилку, лежавшую на самом виду. Когда и вилка отправилась в корзинку и все ремешки были затянуты, оказалось (вот ведь незадача!), что он сидит на горчичнице. И всё же Кроту наконец удалось справиться с этой задачей.
Полуденное солнце клонилось к горизонту, а Крыс задумчиво грёб к дому, что-то бормоча себе под нос. Крот же, довольный сытным обедом и собой, вполне (как ему казалось) обжившись в лодке, решил попробовать свои силы и попросил:
– Пожалуйста, дай мне погрести!
Крыс усмехнулся и покачал головой:
– Не сейчас, мой юный друг. Сначала нужно немного поучиться – это не так просто, как кажется.
Крот вроде бы успокоился, но Крыс так ловко и легко орудовал вёслами, что и ему хотелось поработать. Гордость к тому же нашёптывала, что он справится с этим ничуть не хуже друга. И он схватил вёсла так неожиданно, что Крыс, пребывавший в лирическом настроении и задумчиво смотревший на воду, свалился на дно лодки, дрыгая в воздухе лапками. Крот же победоносно занял его место и с уверенным видом принялся грести.
– Да стой же ты, болван! – закричал Крыс со дна лодки. – Ты не умеешь! Мы перевернёмся!
Размахнувшись, Крот залихватски завёл вёсла назад и хотел было опустить в воду, но промахнулся: вёсла пронеслись над поверхностью воды, лапы гребца взлетели выше головы, и он свалился на беспомощного Крыса.
В ужасе схватился Крот за борт, и в следующую секунду – плюх! – лодка перевернулась и он очутился в реке.
Какой же холодной и мокрой оказалась вода, как шумело в ушах, когда он опускался всё глубже и глубже ко дну, и как ярко и приветливо светило солнце, когда ему удавалось, отфыркиваясь, всплыть наверх.
В отчаянии Крот почувствовал, что снова идёт ко дну, когда внезапно чья-то сильная лапа схватила его за загривок. Это был, конечно же, Крыс. Крот понял, что друг буквально сотрясается от хохота, – почувствовал это через его плечо, лапу и собственную шею.