Крыс подсунул весла под лапы Крота и поплыл сзади, толкая беспомощного зверька к берегу, а затем вытащил из воды и усадил на траву. Друг теперь напоминал пропитанный водой, съёжившийся комок.
Проведя лапами по его шёрстке, отжав её немного таким образом, Крыс сказал:
– Ладно, старина! Побегай по берегу, пока не согреешься и не обсохнешь, а я нырну за корзинкой с провизией.
Подавленный и пристыженный, Крот трусил вдоль берега, пока Крыс снова и снова нырял в реку, переворачивал и привязывал лодку, ловил в воде вещи, доставал со дна корзинку, а потом пытался забраться с ней на берег.
Когда всё было готово для того, чтобы продолжать путь, Крот, кроткий и грустный, уселся на корме и, как только они отплыли, тихо и с чувством произнёс:
– Мой великодушный друг Крыс! Мне очень стыдно за свой глупый поступок. У меня просто сердце разрывается при мысли, что из-за меня ты мог бы лишиться этой восхитительной корзинки. Сможешь ли ты простить меня?
– Да, всё в порядке! – весело ответил Крыс. – Ведь вода – моя стихия: там я провожу больше времени, чем на суше. Не бери в голову!
И кстати, почему бы тебе не погостить у меня немного? Обстановка у меня, конечно, поскромнее, чем у Жаба, ну да ничего. А я научу тебя грести и плавать, и скоро ты будешь чувствовать себя в воде не хуже всех нас.
Крота так тронула доброта Крыса, что горло сдавило от волнения и он смахнул слезинку тыльной стороной лапки. Крыс тактично отвернулся, и постепенно к Кроту вернулось бодрое расположение духа, так что он смог достойно ответить двум куропаткам, осмелившимся было хихикать над его непрезентабельным видом.
Когда они пришли домой, Крыс развёл в комнате огонь, усадил Крота в кресло, принёс ему халат и шлёпанцы и до самого ужина развлекал всяческими речными историями, которые показались гостю очень увлекательными и необычными. Крыс описывал плотины, наводнения, выскакивающих из воды щук и пароходы, а также гордых цапель, которые ещё не со всяким будут разговаривать. Рассказал он Кроту и про приключения в дренажных канавах, и про ночные рыбалки с Выдром, и про дальние вылазки с Барсуком. Ужин прошёл очень весело, но вскоре гостеприимный хозяин был вынужден проводить сонного Крота на второй этаж, в самую лучшую спальню, где тот, довольный и умиротворённый, уснул, едва коснувшись головой подушки.
Этот день стал для Крота первым из целой череды таких же увлекательных, интересных и познавательных. По мере того как лето близилось к своему пику, он научился плавать, грести и наслаждаться струящейся водой, а порой даже мог услышать и понять, о чём шептался с тростником ветер.
Глава 2
Широкая дорога
Одним солнечным летним утром Крот неожиданно обратился к другу:
– Крыс, хочу попросить тебя об одолжении.
Крыс сидел на берегу и, напевая песенку, которую сам только что сочинил, так увлёкся, что не замечал никого и ничего вокруг. С раннего утра он купался в реке вместе со своими приятельницами утками. Стоило им внезапно нырнуть – как обычно, вниз головой и вверх хвостом, – Крыс тут же нырял следом и принимался их под водой щекотать там, где мог бы быть подбородок, до тех пор пока они не выныривали торопливо на поверхность, сердито отряхивая перья. В конце концов они упросили приятеля оставить их в покое и заняться собственными делами.
Вот Крыс и уселся на солнышке сочинять. Через некоторое время появилась эта песенка под названием «Утиная припевка»:
– Не сказал бы, что твоя песенка поэтический шедевр, – осторожно заметил Крот. – Хотя, возможно, я просто не в состоянии её оценить в силу полнейшего отсутствия таланта.