Когда Катя жила с ними, пришивать оторванные пуговицы и отпаривать стрелки на дорогих брюках отчима она бралась добровольно. И по секрету от мамы: ей-то не было это в тягость. Герман тоже тайком от жены часто вздыхал, особенно когда Катя от них уже съехала, как ему не хватает её нехитрой заботы.
Положа руку на сердце, маме очень повезло с её интеллигентным, умным и заботливым мужем. И свой идеал мужчины Катя сформировала именно с него. Теоретически сформировала. Следуя закону притягивания противоположностей, такой домашней доброй девочке, как она, в мужья обязательно должен достаться какой-нибудь деспотичный тиран.
«Ну, или… мэр», — улыбнулась она своим дерзким мыслям, когда мама переключилась на новости от бабушки из Снежича, и посмотрела на часы. Перевалило за полночь. Судя по всему, сегодня того мэра уже ждать не стоит.
— Попробую уснуть, — сказала она маме, заканчивая разговор. — Надо втягиваться в новый режим. Не знаю, на сколько я здесь застряну. Хочу завтра с утра поехать по разным конторам. И хоть примерную стоимость дома узнать. А то мне соседка за него что-то уж совсем смешные деньги предложила. Вечером позвоню.
— Давай, целую тебя, малышка. И не слушай ты таких соседок, правильно. У них же свой интерес. Ну, ладно, давай! До завтра!
Таблетка снотворного показалась Кате разумным решением. По крайней мере, справиться с бессонницей эти хитроумные химикаты помогали всегда.
Поворочавшись на незнакомом месте и положив между попахивающей сыростью подушкой и щекой слой одеяла, она, наконец уснула.
И проснулась от пронзительных трелей дверного звонка.
Глава 5
Катя спустила ноги с кровати. Задурманенный снотворным мозг соображал плохо. Но за окном серело утро, значит, не так уж мало она и проспала.
— Кто там? — прислонилась она головой к двери. Сколько бы ни тёрла глаза, они упрямо не хотели разлепляться.
— Это я, почтальон Печкин! — услышала она голос Глеба из-за двери.
— Принёс заметку про нашего мальчика? — распахнула Катя дверь и сонно уткнулась в его широкую грудь.
— И велосипеды не за каждого дают, между прочем, — обнял он девушку и повернул её голову в сторону выхода.
Возле крыльца, поблёскивая оранжевыми катафотами, стоял чёрный спортивный велосипед.
— Одевайся, — сгребая Катю в охапку, сказал Глеб её макушке. — Поехали.
— Что? Куда? Не-е-ет!
— Я не понял, — поднял он её лицо за подбородок. — Ты что, спать сюда приехала?
— А ты вообще когда-нибудь спишь? — с интересом уставилась она на симметричные царапины на его щеке. — Кошка?
— Ага, — поскрёб он щетину как раз там, где отметины заканчивались. — И очень разъярённая. Ну, давай, давай! А то не успеем до рассвета.
Он шлёпнул её по попе, подгоняя.
— Ай! — схватилась Катя за мягкое место и одарила его возмущённым взглядом. А он только довольно улыбнулся и завалился на диван.
И пока Катерина судорожно натягивала короткие леггинсы и футболку, чистила зубы, прогоняла холодной водой сон, убирала волосы и обувалась, Глеб переключал каналы, отпуская короткие замечания:
— Сколько уже можно это старьё показывать? Боже, а эта певица ещё жива? Ну, что ты там, готова?
Последнее, конечно, относилось к Кате, которая как раз распахнула дверь.
— Я надеюсь, на велике ты ездить умеешь? Иначе — бежать придётся тебе.
— Ради такого дела научусь, — вышла она в уже привычный утренний туман.
— Давай сюда, — показал Глеб на рюкзак и протянул руку к ключам и телефону, который Катя наивно надеялась засунуть под резинку пояса.
— Здесь дорога пологая, — вывел он железного коня за калитку. — Пыль дождём прибило, ехать будет легко.
Он достал из рюкзака шлем и нахлобучил ей на голову.
— Это ещё зачем? — пыталась она снять пластиковую каску.
— Техника безопасности превыше всего, — пресёк он её поползновения и сам затянул ремешок под подбородком.
— Что-то я сомневаюсь, что ты сам ехал в шлеме, — с сомнением посмотрела на него Катерина. Серая футболка на его груди и подмышками чернела пятнами пота. — Ты правда прямо так на велосипеде и приехал?
— А что тут ехать-то? — хмыкнул он, накидывая на плечи свой рюкзак, пока девушка примерялась к неожиданно узкому сиденью, перекинув ногу через высокую раму.