— Ничто не может сорвать мою утреннюю тренировку, — тяжело дыша, ответил он.
— Ты определённо маньяк.
— Я знаю. Звони, если что.
— Хорошо, — кивнула она телефону. — Ты тоже.
— Не люблю звонить. Целую тебя.
— И я тебя, — Катя вспомнила его бесподобные губы. И так хотелось сказать что-нибудь ещё, проникновенное, простое, вечное. Пусть, даже соврать. И Глеб тоже молчал, но не отключался, словно думал о том же самом. — Я больна тобой теперь. Неизлечимо. Смертельно.
— А я от тебя зависим. Клинически. Пожизненно.
— Значит, нам обоим осталось недолго, — улыбнулась Катя.
— Вместе — нет, но врозь — впереди у нас вечность, — улыбнулся он в ответ.
— А как хотелось бы наоборот.
— Не жди меня. И не скучай. Запомни только то, что тебе будет приятно вспоминать. Всё остальное — неважно. За всё остальное — прости.
Последние слова он сказал шёпотом, совсем тихо. Но Катя услышала — он прощался.
Глава 8
Наверное, так и надо заканчивать мимолётные отношения — на самой высокой ноте. Рвать струну. Захлопывать крышку рояля. Гасить свечи. Занавес!
Потому, что лучше не будет.
"Потому, что лучше некуда", — так думала Катя, впуская с улицы щенка. И, махнув рукой на его грязные лапы, легла досыпать в пустой кровати. И ни тоски, ни сожаления, ни отчаяния. Ничего, о чём стоило бы печалиться.
Бабушка, женщина строгая и мудрая, с детства звала Катю легкомысленной. "Легко мыслящей", беззаботной и ветреной. И считала неоспоримым Катиным достоинством умение ко всему относиться легко — к невзгодам, к трудностям, к неприятностям, в равной степени, как и к успеху, удачам и счастливым случайностям. Легко принимать и легко отпускать. Легко завязывать отношения и легко расставаться.
Может, просто не было в Катиной жизни чувств столь глубоких, что ей стало бы по-настоящему тяжело разорвать отношения. Катя не задумывалась об этом. И сегодня был не тот день, чтобы изменять своим привычкам.
Она заснула с лёгким сердцем. И проснулась от тишины.
Тишина была основополагающей. На неё, как на чистый холст, мазками ложились звуки по мере того, как девушка просыпалась. Хриплый сочный рык мотора от проехавшей мимо машины. Глухое выпуклое "бум-бум-бум" музыки, звучавшей из кабины, усиленное сабвуфером. Визгливый вдохновенный лай собаки, но не соседской, а какой-то чужой — слишком уж далеко от дома он звучал. И ровное густое сопение чьего-то носа совсем рядом.
Катя повернулась с сомнением. А щенок ли там сзади неё на подушке? Для своего размера Гастон на удивление легко забрался на высокую кровать и на редкость громко похрапывал. И грязные лапки, беззащитно протянутые к Кате, и зажмуренные глазки, и это детское беззаботное сопение чёрного блестящего носа никак не способствовали желанию поругать его или согнать.
Аккуратно откинуто одеяло, чтобы не потревожить крепкий сон щенка. Найдя всего один тапок, Катя балансировала на одной ноге, пока выудила из-под кровати второй. Халат запахнут уже на ходу. А вот старенький чайник загудел, как трактор, и всё же разбудил Гастона. Тот зевнул, потянулся. Спрыгнул. Поцокали по полу маленькие лапки. И добродушная мордочка ткнулась в остатки недоеденной колбасы.
— Знаю, знаю, — ответила Катя на укоризненный взгляд щенка. — Сейчас схожу, что-нибудь куплю.
Щенок же, не сильно расстроенный отсутствием завтрака, радостно завилял хвостом, который лишь мелькнул в проёме, когда Катя приоткрыла путь к уличной свободе.
Исписанная мужским неровным почерком салфетка всё же заставила Катю вздохнуть, когда она вернулась к столу. «Не хотел тебя будить. Позвони».
— Я точно буду по тебе скучать, — прошептала девушка нацарапанным на мягкой бумаге буквам. — Но недолго.
А мэр Острогорска Глеб Адамов однозначно заслуживал того, чтобы тосковать по нему отчаянно и одиноко. Только, как луч яркой, но далёкой звезды, он лишь скользнул по поверхности, но не проник в тёмную толщу воды, под которой покоилось Катино сердце.
«Как бы хорош ты ни был, ты — свет, а не тепло. Манишь, но не греешь. Неверный отблеск. Обманчивый блик. Зыбкий мираж», — уговаривала себя девушка. И, кажется, у неё даже получалось.
С этими мыслями, достойными сеанса хорошей психотерапии, но не до конца правдивыми, Катя первый раз отправилась в местный магазинчик. И потребности растущего собачьего организма лицом к лицу столкнули её с продавщицей, которой «наследница» не понравилась с первого взгляда.
— А есть корм для щенков? — озабоченно уставилась Катя на витрину.
Пирамиды консервов, штабеля полиэтиленовых пакетов с расфасованными крупами, упаковки одноразовой посуды, коробки сока, бутылки с напитками, китайские тазики жизнерадостных расцветок. Собачьего корма не наблюдалось.