— Ну, мне плоховато видно, — едва заметная усмешка над его самомнением всё же скользнула по губам.
— А насчёт ямочки ты права, — он почесал щетину на шее. Подбородок приподнялся, демонстрируя идеальный мужской профиль. — Значит, голубоглазые блондинки с бледной кожей и неплохой фигуркой — это рецессивно? Звучит, так, — он хмыкнул, — заманчиво.
Хотелось обидеться и за «неплохую» фигурку, которая у Кати, как минимум, была «хорошей», и Катя ей по праву гордилась, и за «голубые» глаза, на самом деле зелёные. Но это его «заманчиво» с характерным оценивающим прищуром…
Наверное, Катя слишком округлила глаза, демонстрируя, как к этому относится, потому что Глеб ещё громче засмеялся. Таким густым влажным басом гудели пароходные трубы в старых фильмах, и они неизменно вызывали у неё желание отправиться в рискованное и обязательно кругосветное путешествие. Если это тоже прозвучало приглашением, то на уровне инстинктов она его уже приняла, хотя на уровне осознанных решений ещё обдумывала.
— На самом деле, настоящие блондинки, вот такие, как ты, встречаются, действительно, очень редко, — заявил он с видом знатока, рассматривая пробор её слегка мелированных волос. — И ты ведь не сильно крашеная и, — его палец прочертил круг вокруг своего лица, — без косметики.
— Двое суток в дороге, — вздохнула Катя, — действительно, не до косметики.
— И я так и не понял, зачем ты приехала в такую даль. Отцом ты никогда не интересовалась, денег за этот дом вряд ли много выручишь. Я, честно, не понимаю.
— Просто взяла и приехала, — равнодушно пожала плечами девушка. Какое ей дело, понимает он или нет. Есть у неё причины. Минимум три. И ни одну из них она не стала называть. — Так совпало, что у меня как раз перерыв с работой, а тут это завещание. Всё равно же надо с этим домом что-то делать. Оформлять, продавать. Да и отца не то чтобы я не хотела знать. Скорее, он меня.
— Обидно? — Глеб сразу попал не в бровь, а в глаз.
— Нет, — упрямо покачала головой Катя. — Я давно смирилась.
— А мать потом вышла замуж? — не заметил Глеб ни своей проницательности, ни Катиного упрямства.
— Конечно. Не сразу. Но с последним мужем уже лет десять, как живёт.
Маленький городок вынырнул из-за поворота неожиданно, прервав их беседу. Кирпичная труба котельной. Белые безликие двухэтажные дома. Яркие головки подсолнухов среди картофельной ботвы.
— Я знаю адрес. Сказать? — с интересом оглядывалась по сторонам Катерина.
— Не надо. Я уже понял, о каком доме идёт речь. — Глеб тоже смотрел по сторонам. — Все в курсе, где тут живёт писатель. Честно говоря, я просто не знал, что он умер. И уж, конечно, что у него есть дочь. Довольно привлекательная дочь.
Стервец скользнул по ней глазами довольно красноречиво. Не удивил. Катя без ложной скромности могла заявить, что девушка она симпатичная. Да и с его данными чего уж строить из себя рыцаря в блестящих доспехах. Кобель. Хоть в анфас, хоть в профиль — шикарный, породистый, харизматичный, но кобель.
Катерина улыбнулась так, что получилось ни «да», ни «нет», и демонстративно увлеклась дорогой.
«Вот так приедешь за десять тысяч километров, по делу, а здесь он… со своими руками», — сомневалась она, радоваться ли этому обстоятельству или огорчатся.
Сам городок остался справа, но они повернули налево. Машина поехала вдоль единственной улицы, идущей прямо по побережью. Море заслонял высокий дощатый забор. Сквозь щели в нём мелькнула старая пристать, давшая название городку. И бьющие в каменистый берег волны лишь на мгновенье показались перед глазами. Неказистые домишки следили за движением машины с другой стороны, отражая тёмными окнами хищно-эргономичный дизайн джипа.
Гугл-карты утверждали, что конечный пункт Катиного назначения дальше, как раз в конце глухого забора. Там обнадеживающе зеленели деревья. И шелест листьев доносился даже через закрытые окна машины.
— Это из-за близости моря? Такой шум? — спросила девушка, прислушиваясь.
— Это просто ветер, — ответил Глеб, паркуя машину у давно некрашеного, но ровненького штакетника.
На закрытой калитке висел кусок фанеры. Аккуратная надпись белой краской: «Кроны».
— Вот и твоё имение, — парень заглушил мотор. — Смотрела «Унесённые ветром»?
— Тара? Двенадцать дубов?
— Во, во, — показал он пальцем на деревья. — Домишко, конечно, поменьше, чем в кино. Но этим монгольским дубам лет по сто, не меньше. Вот и шумят.