Доронин вспомнил, что именно с ним, с Горовым, они спорили когда-то об этом с жаром студентов-первокурсников. Гордей в таких спорах бывает удивительно упорным, неотступным.
Макар Сидорович подумал, что им уже никогда не придется закончить этот диспут, и его глаза невольно стали влажными.
«Эх, Гордей! Светлая, умная у тебя голова, острый, наблюдательный глаз. Редко ты ошибался в людях. Не ошибся ты и в Голубенко. Твоя правда. Духовный рахит... Опасная болезнь. А я не сумел поставить точный диагноз. Видно, мало еще меня жизнь учила... Ничего, это хорошая наука. Не пройдет напрасно».
Выслушав рассказ Доронина о результатах консилиума, Швыденко сказал:
— Знаю. Разговаривал с профессорами. Жалко Горового. Как раз созрел для руководящей работы... Такого заменить легко.
Ни Швыденко, ни Доронину не хотелось вспоминать о Загребе-Солоде, но обойти его в разговоре было невозможно.
— Что ж, с Загребой мне все ясно, — в мрачной задумчивости произнес Швыденко. — Не понимаю только, как я мог его не узнать, когда он заходил ко мне? Ведь я же знал его почти с детства... Но откуда берутся такие вот, как Голубенко? Вся его жизнь, как на ладони, — школа, институт, армия, завод. Отец — известный сталевар. Кажется, нет почвы для того, чтобы вырос этакий моральный «Ванька-встанька». Здесь уж из анкеты ничего не поймешь.
Швыденко помял в пальцах сигарету, закурил ее от окурка, а окурок положил в пепельницу.
Доронин невесело улыбнулся:
— Если бы анкета отвечала на все вопросы, которые ставит перед нами жизнь, нам бы нечего было делать. Некоторые довольно прямолинейно понимают влияние капиталистического прошлого. Будто какая-то черная эстафета — от отца к сыну передается. Нет, не всегда так, хотя это тоже не исключено. Ну, например, Солод...
— А разве Солод не влиял на Голубенко?
— Конечно, влиял. Но Солод подобрал его, как подбирают сучковатую дубинку на дороге, чтобы опираться на нее. Он точно знал, как и когда эта дубинка должна послужить...
— Без семян и осот не вырастет, — сказал Швыденко, включая настольный вентилятор. — А семена сорняков попадают на ниву различными путями. Даже собака на хвосте может занести.
— Это верно, — согласился Доронин. — Особенно такая собака, как ваш земляк Загреба. — Вытерев потную лысину, он продолжал: — Это — клопы по своему долголетию. Такой клоп способен просидеть в щели десятки лет. Без крови и плоти. Сама кожура остается, — так усыхает. Нам кажется — он уже мертв. А как только запахнет человеческой кровью, — сразу оживает... Классовый враг выродился в злостного мещанина, но не перестал от этого быть врагом. Возможно, он стал еще более опасным, потому что вжился в нашу действительность, научился пользоваться нашими ошибками... Они и моральную заразу распространяют так, как клопы, — тихо нас кусая... — Доронин встал и по привычке начал ходить по кабинету, меряя его тяжелыми шагами вдоль и поперек. Морщины вокруг воронки на лбу стали глубже, более густыми. Видно, немало в последнее время передумал и пережил. — Я, Антон Павлович, говорю об этом потому, что чувствую себя виновным и по Голубенко, и еще в некоторых вопросах. С головой погрузился в производственные дела. Мало интересовался тем, как живут люди вне работы. А коррозия души чаще всего начинается именно с быта. Да, с быта!..
Доронин понимал, что всех и все видеть одной парой глаз он никогда не сможет. Но у партийного комитета сотни глаз, сотни рук, сотни сердец! Надо их правильно направить. И надо быть мужественным, сказать себе и о себе правдивые слова — не всегда ты, Макар Сидорович, умел правильно направить эти глаза, эти руки, эти сердца... Можно оправдываться перед кем угодно, но не перед собственной совестью... Нет, он оправдываться не собирается. Да, не собирается!
Все эти мысли пронеслись в голове Доронина в течение нескольких минут, пока Швыденко разговаривал с кем-то по правительственному телефону. Положив трубку на рычаг, Швыденко взглянул на него хитроватым взглядом.
— Значит, Макар Сидорович, не хотите жить по пословице — «победителей не судят»? Вы не совсем виноваты в тех грехах, которые берете на себя. Так сложились обстоятельства. Без Горового вам было трудно. И все же завод не только не отстал, а превратился в передовое предприятие страны. В этом ваша большая заслуга. А недостаток заключается в том, что вы своевременно не известили министерство о том, что Голубенко не справляется.