Герцог, должно быть, понял, что бежать бессмысленно.
Стрела из его правой руки пропала. Возможно, он отломал древко или вытащил ее, но рука в перчатке больше не выглядела раненой. Черная кожа встопорщилась, словно плоть под ней сильно распухла, а на концах пальцев виднелись разрезы.
Чейн не видел окровавленной плоти. Темные когти торчали на месте ногтей.
Герцог вдруг поднял целую руку и простёр в его сторону, его губы зашевелились.
Чейн был слишком далеко, чтобы расслышать слова. Он зашагал по поляне, стремительно сокращая расстояние до герцога, который, видимо, собирался устроить еще одну линию огня. На мгновение он припомнил, что видел подобное заклинание раньше.
Сильный порыв ветра взметнулся рядом с Чейном и почти сбил его с ног.
Листья и сор с земли завихрились вокруг, ослепляя, и он споткнулся. Почти мгновенно колкие капли воды затарабанили по коже, вонзаясь в неё сотнями иголок. Он силился рассмотреть герцога напротив, но в конечном итоге прикрыл глаза и лицо, когда дождь начал превращаться в град.
Он больше не видел, не чувствовал и не слышал в вое ветра ничего, кроме шума веток по краю поляны. Выхватив длинный меч, он отвернулся и, доставая второй, постарался восстановить чувство направления. Не получилось, но когда Чейн попробовал вслепую выбежать из зоны шторма, сокрушительный проливной водоворот не отпустил его.
Герцог пытался выиграть время на побег или хотел обездвижить его для того, чтобы…
Чейн рубанул мечом назад себя, беспрестанно озираясь. Сквозь панику пробилась интересная мысль.
Это заклинание или… нечто было слишком сложным для дилетанта-самоучки, подобного ему самому. Он даже не слышал о тавматургах, которые могут манипулировать погодой. Без многих лет тренировок герцог не мог иметь знаний и навыков для такой чародейской силы — особенно для высвобождения её с помощью заклинания, а не ритуала или созданного артефакта.
Чейн выбрал одно направление и попытался бежать по прямой, думая добраться до деревьев. Он вытянул оба меча вперед в надежде, что так они ударятся в стволы или что-то ещё раньше его лба.
Вой ветра в ушах превратился в рев.
Лицо и руки начали гореть, когда град обернулся острыми кусочками льда. Проснувшийся голод заглушил боль, и зверь внутри него начал выть от страха и ярости… пока Чейн не уловил реальный звук.
Ветер внезапно стих. Хотя в ушах еще гудело, он не слышал, как шумят под внезапным дождем с градом листья. Знакомый вопль прорезал воздух — нет, вой.
А потом раздался крик… рычание… и треск рвущейся ткани.
Чейн повернулся на эти звуки, и дикий голод заставил ночь вспыхнуть ослепительно яркими красками.
Огромный черный волк был отброшен к центру поляны. Он поднялся на лапы и снова атаковал одетого в черное человека, как раз вставшего на ноги.
Чейн с трудом узнал Тень. Благодаря голоду, подпитывавшему панику и ярость, он понял только, что она накинулась на свою цель, своего врага… свою добычу. Его губы скривились из-за удлинившихся клыков, и он бросился в атаку.
Сау'илахк задействовал все свои резервы, чтобы укрепить плоть. Ощущение не было похоже на всё то, что он чувствовал раньше: будто его жилы нагревались, а кости становились плотнее. Он велел отобранной у других жизни разлиться по телу герцога… его новому телу.
Собака застала его врасплох. Укус на его правом плече еще горел, а Тень уже прыгнула ему в лицо, раскрывая свои жуткие челюсти.
Сау'илахк отмахнулся деформированной рукой.
Его когти ударили ей по шее, и челюсти сомкнулись на предплечье герцога. Не обращая внимания на боль, он взмахнул рукой, отбрасывая ее в сторону, будто собака почти ничего не весила. Тень с визгом ударилась о землю, но тут же вскочила. Больше не чувствуя боли в раненной стрелой руке, он инстинктивно схватился за меч в ножнах у бедра.
Сау'илахк был первосвященником Возлюбленного, не воином. Но быть воином и не требуется, чтобы отрубить голову побитой собаке. Он обнажил оружие и сделал шаг, но краем глаза заметил приближающегося Чейна Андрашо. И едва успел вскинуть клинок, отражая удар его меча.
Как только клинки столкнулись, он надавил на свой, подпитав это движение дополнительной силой.
К его потрясению, Чейн вскинул короткий меч, зажимая лезвие Сау`илахка, и дёрнул скрещенные клинки вниз.
Меч Сау'илахка вылетел из его руки.
В тот же миг зубы впились в его правую лодыжку.
Он сжал пальцы опустевшей ладони, размахнулся, и его кулак со звучным треском врезался в голову собаки. Он пнул ее, и маджай-хи, не издав ни звука, отлетела в сторону.