— Я не м-могу вспомнить, есть ли з-здесь… гостиница, — заикаясь, выдавил он.
Чейн оглянулся на идущую позади него Винн и обнаружил, что она хмурится. От неё тоже не укрылось странное состояние Николаса, поэтому она вместе с Тенью обошла его и зашагала рядом с юным Хранителем. Оша попытался последовать за нею, и Чейн ненавязчиво заступил ему путь.
Его недоверие к Оше всё росло.
— Чтобы начать путь к крепости Беауми, — начала Винн, — нам нужны лошади и фургон.
— Прямо сегодня? — спросил Николас непривычно высоким голосом.
— Да, — ответила девушка. — Ты же знаешь о… кожном заболевании Чейна.
Чейн отвёл взгляд в сторону небольших домов и небогатых лавок. Почему-то упоминание Винн о его «болезни» обеспокоило его, будто у него была какая-то слабость, под которую приходилось подстраиваться остальным. Он видел, что Николасу необходим отдых.
— Чейн не может выйти под солнечный свет, — продолжала между тем Винн. — Я же говорила тебе, что, как только мы сойдём на землю, нам придётся путешествовать по ночам.
— Да, но… — Николас прервался. — Но я не думал, что мы отправимся в дорогу вот так сразу.
До недавнего времени Чейн мог сопротивляться дремоте с помощью фиолетовой смеси — хотя ему даже в этом случае приходилось защищаться от прямого солнечного света. Но он израсходовал последнюю порцию ещё в Колм-Ситте и не смог приготовить больше. Основным компонентом смеси был редкий цветок, который на его родном белашкийском языке назывался «девиака свончек» или же «вепрев колоколец». Существовало поверье, что только кабаны и самые свирепые хищники могут съесть его и выжить. Это был смертельный яд, следовательно, раздобыть этот компонент было трудно. Так что сейчас он впадал в бездействие, как только вставало солнце.
Чейн заприметил небольшую таверну или гостиницу на главной улице, которая даже не была вымощена. Он быстро шагнул вперёд и, коснувшись плеча Винн, указал на неё.
— Идите туда и отдохните, — тихо сказал он. — Дай мне свои дорожные бумаги и деньги, я найду конюшню… хоть какую-нибудь. А ты поговори с владельцем гостиницы насчёт закупки продуктов в дорогу.
Она, не сомневаясь ни секунды, кивнула, и он почувствовал себя немного лучше. С тех пор, как он нашел ее снова, вместе они преодолели немало лиг. Она знала, что может положиться на него.
Винн остановилась и сняла с плеча сумку. Вручила свой драгоценный посох Чейну и начала рыться в ней.
— Может, Тени пойти с тобой? — спросила она, вытащив маленький черный мешочек.
Мешочек выглядел тяжелее и больше, чем ожидал Чейн.
— Нет, пусть Тень останется.
В том, что касалось защиты Винн и Николаса, Чейн доверял Тени больше, чем этому мрачному эльфу.
— Я ненадолго, — напоследок проговорил он своим хриплым голосом и направился прочь.
Совсем скоро Винн уже ехала в фургоне на юг по неровной прибрежной дороге. Луна светила необычайно ярко, и, сидя рядом с Чейном на облучке, она смотрела на утесы и океан. Ленты белой пены оставались на каменистом берегу после отхода волн.
Чейн настоял на том, что править будет он, так что Оша, Николас и Тень остались внутри фургона.
Верный своему слову, Чейн раздобыл крепкий фургон и двух молодых гнедых меринов. Но лучше всего было то, что владелец конюшен признал письмо от премина Хевис документом, удостоверяющим причастность к Гильдии, и согласился сдать фургон и лошадей внаем. Гильдии доверяли в таких вещах, так что Чейн расписался в документе временной передачи собственности, обязуясь возвратить одолженное, как только они вернутся в Олерон.
Учитывая все обстоятельства, поездка проходила на удивление гладко.
Если бы только Николас так не боялся возвращения домой.
Если бы только Чейн и Оша хотя бы попытались терпеть друг друга.
Если бы только Оша не страдал от таинственного бремени, возложенного на него хейнасами.
А Винн-то надеялась, что, как только Оша расскажет ей все, она поймет, почему он так изменился и почему он и Леанальхам проделали весь этот путь с Бротаном. Вместо этого она еще больше запуталась.
— Ты в порядке? — неожиданно спросил Чейн.
Винн повернулась и обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Выражение её лица, должно быть, выдало ее заботы.