— Да, — чрезмерно быстро ответила она. — Я просто думаю, что мы найдем в герцогстве.
Хотя она сказала это, только чтобы успокоить его, возможно, будет лучше оттолкнуть на задний план проблемы ее спутников и сосредоточиться на первостепенной задаче.
Посыльный — или высокая женщина, или очень худой мужчина — в черном плаще, маске и перчатках принес пакет с письмом для Николаса от его отца. Там же было другое запечатанное письмо для премина Хевис, содержание которого Николас не должен был знать. По просьбе мастера Юсиффа Кольмсерна премин собрала несколько подозрительных текстов — один по трансмогрификации — которые нужно было доставить ему вместе с возвращением его приемного сына в крепость Беауми в Витени. Старый мастер, бывший Хранитель, упомянул также, что что-то неправильное творится с молодым герцогом, и необъяснимые изменения в земле, людях и дикой природе окрестностей.
Суть этих текстов заставляла Винн вновь и вновь задаваться вопросом, что происходит там… с герцогом, другом детства Николаса Кольмсерна.
И затем, после того, как пришло двойное письмо, кто-то, соответствующий описанию посыльного, каким-то образом проник в подземелье гномов.
Нарушитель был остановлен у стены, через которую Винн провели к древним текстам, привезённым ею же с другого континента. Тот тайник был доступен только Ходящим-сквозь-Камень, там же Красная Руда спрятал шар Земли.
Если посыльный и потенциальный вор были одним человеком, как он мог быть связан с отцом Николаса? И как мог узнать, где спрятан шар?
Еще Винн сильно беспокоило то, что она вынуждена отложить поиски шара Духа. Но эта попытка выкрасть шар Земли была более неотложным делом, так что премин Хевис послала Винн по следу их единственной зацепки.
Оглянувшись в фургон, она увидела, что Оша сидит, поджав под себя ноги и прижавшись спиной к левому бортику. Тень, прикрыв глаза, растянулась прямо позади облучка. Николас же почти лежал, прислонившись боком к сумкам.
— Придётся остановиться до рассвета, — прошептала она Чейну. — Николас уже никакой. Он не привык долго не спать по ночам, как мы.
Чейн вскинул бровь, но кивнул:
— Хорошо бы проехать лигу-другую до середины ночи, но я начну присматривать подходящее для лагеря место. Как только остановимся, устроим парня поудобнее. Я попросил владельца конюшни, чтобы он одолжил нам холст, шесты для палаток и одеяла.
Винн искоса глянула на Чейна — тот не спускал глаз с дороги впереди. Она не могла ясно рассмотреть этого, но, возможно, радужки потеряли весь свой цвет, а зрачки расширились, чтобы лучше видеть в темноте — намного лучше, чем мог кто-либо живой.
За прошлую зиму он странным образом изменился. Причем очень сильно: раньше он так яро присматривал лишь за ней и Тенью, но теперь его преданность и желание защитить распространялось на любого члена Гильдии… даже несмотря на все те страдания и препятствия, что принёс ей Совет Преминов.
— Спасибо, — тихо сказала она, глядя на проплывающие мимо утесы.
— Ты не должна благодарить меня.
Как и обещал, задолго до рассвета Чейн подыскал подходящую полянку в стороне от дороги. Они остановились там, и он позволил себе полностью погрузиться в повседневные дела, такие как чистка лошадей и установка двух кустарных палаток. Эта работа отняла у него почти всё время до середины ночи. Только когда Чейн пошел проверить, не нужна ли Винн помощь с костром, он подметил кое-что.
— А где эльф? — спросил он.
Лежащая рядом с девушкой Тень подняла голову и лениво обвела взглядом поляну.
Винн, стоя на коленях у едва тлеющего на мхе и прутиках костерка, выпрямилась.
— Я думала, он помогает тебе, — сказала она и тоже огляделась.
Николас уже заполз в одну из палаток, но Оши нигде не было видно.
Винн встала на ноги, и Чейн сосредоточенно прислушался к звукам вокруг, позволив голоду прокатиться через свою плоть. Кроме звуков прибоя и шумящего в деревьях ветра он услышал журчание потока. Возможно, угрюмый эльф пошел за водой.
По правде говоря, Чейна совсем не заботило, куда пропал Оша. Его цель состояла в том, чтобы защищать Винн и помогать ей в ее поисках. Но то, что кто-то из их группы внезапно исчез, а он этого и не заметил, нервировало его. Вдруг он услышал легкие приближающиеся шаги.
Через несколько секунд из-под ближайшего дерева вышел Оша. Его капюшон был откинут на плечи, и длинные распущенные волосы почти светились в темноте. Рукава он закатал, обнажив свои смуглые руки в шрамах. Он нес три большие серебристые рыбины на шнуре, протянутом через их рты и жабры.