— Нет, — повторил Оша.
Что-то резко ударило его в грудь и правое плечо. Боль заставила всё перед глазами вспыхнуть белым, и он упал на спину. В чувство его привёл гнев.
Бротандуиве сидел, скрестив ноги, его левая рука была немного отведена в сторону. Он все еще держал ненатянутый лук, которым и ударил Ошу. Глаза греймазги, один из которых был прорезан четырьмя резкими шрамами, строго смотрели на него.
— Хватит себя жалеть! — приказал он. — Люди в городе, которые неплохо говорят на белашкийском, называли область, что мы должны пересечь не за один месяц, Изломанными Землями. Здесь водятся существа, каких ни один из нас никогда не видел. Любой торговый караван идёт через них вооруженным до зубов и с хорошей охраной. А нас всего трое.
— Тогда мы вернёмся и найдём караван!
— Я не стану тратить на это время, необходимое на отслеживание моей цели. У тебя только один выбор, здесь и сейчас.
Оша с усилием погрузил пальцы в рыхлую землю. Только дурак напал бы на греймазгу, но его это не заботило.
— Если не ради себя, — прошептал Бротандуиве, — тогда что насчёт девочки?
Не успев сделать выпад, Оша замер и глянул на свернувшуюся калачиком во сне Леанальхам.
— Когда-нибудь может наступить такой момент, когда я не смогу защитить вас обоих, — добавил греймазга. — Как ты защитишь ее? Самодурство не повод отвергать то, что тебе дали.
Оша застыл в неподвижности.
— И так как я не могу научить тебя пользоваться мечом… — греймазга резко выбросил руку вперёд.
Оша откатился в сторону, но вместо того, чтобы снова ударить его, лук упал к его ногам.
— Сделай себя полезным, — закончил Бротандуиве.
Снова Оша обнаружил, что у него нет никакого выбора. Он не мог позволить Леанальхам пострадать из-за своих невзгод или жажды крови Бротандуиве. Но внутри всё пылало от того, что греймазга управлял им, используя другого человека… как часто делал Вельмидревний Отче.
Следующие несколько дней, когда они останавливались на ночлег, он учился делать стрелы из заготовок, но собирался работать только со стальными наконечниками и вороньими перьями, которые принес Бротандуиве. Оша не притронулся к наконечникам из белого металла и пяти черным перьям, уроненным сейильфом. Пока он работал, Леанальхам внимательно наблюдала за ним. Однажды, она предложила помощь, но греймазга запретил ей, сказав, что только Оша должен отлаживать своё оружие.
Однако сам греймазга в это время часто уходил, иногда не возвращаясь до рассвета. Бротандуиве ничего не говорил об этом, но Оша знал, что греймазга следит за командой верноподданных.
Оша закончил со стальными наконечниками, но все еще не коснулся пяти от хейнасов и черных перьев сейильфа. Тогда Бротандуиве сделал из них полноценные стрелы сам, меньше чем за вечер.
— Не используй их без крайней необходимости, — проинструктировал он. — У них есть особое предназначение, и мы с тобой должны его разгадать. Но ты научишься пользоваться луком.
Оша совсем не хотел этого. При первой попытке он смог совсем немного натянуть тетиву, поскольку тот очень отличался от лука анмаглаков. Он потянулся к стреле со стальным наконечником, лежащей на земле.
— Это не лук анмаглаков, — подытожил Бротандуиве, — но ты приспособишься. А я научу тебя тому, что преподают гораздо позже… что не положено знать ученику, только нашедшему себе йоина.
Оша немного напрягся.
— Ты узнаешь то, чему Сгэйльшеллеахэ не успел научить тебя, — произнёс Бротандуиве.
Оша был в замешательстве относительно того, что это значило. Да, он рано потерял своего наставника, единственного, которого хотел, — и, возможно, единственного, кто принял бы его. Более затруднительным было то, что это новое обучение началось не со стрельбы.
Оно началось с зажженной свечи.
Сначала он подумал, что должен будет выстрелить в неё. Даже Леанальхам смотрела на эту странность, нахмурившись.
— Сядь в десяти шагах и наблюдай за пламенем, — распорядился Бротандуиве, ставя зажжённую свечу на землю. — Слушай все вокруг себя, но ни в коем случае не спускай глаз с огня.
Так Оша и делал в те вечера, когда ветер был слишком слаб, чтобы задуть свечу. Сколько часов в сумерках и на рассвете он провёл так, пока греймазга не сказал ему остановиться? И однажды утром, вместо того, чтобы чуть трепетать на лёгких порывах бриза, пламя погасло.
Дымный след быстро рассеялся в воздухе.