Чейну отчаянно захотелось опровергнуть всё это, но он не смог. Он не рассчитывал, что Винн снова придётся противостоять призраку. Но пока оставалась вероятность, что она не права.
Винн сложила вытащенное обратно в сумки, пока у нее на коленях не остались лишь его перчатки, маска, шарф и пара очков с темными линзами, сделанная специально для ее посоха с солнечным кристаллом.
— Надевай это и накинь капюшон… чтобы быть готовым, — подытожила она.
Чейн вздохнул — эта привычка осталась от жизни — а потом сделал так, как она просила. Когда он полностью скрывал кожу, Винн могла свободно зажечь кристалл, а он был способен короткое время выдерживать его свет.
Возможно, она будет вынуждена использовать посох, поэтому неудобства можно и потерпеть. Вдруг он осознал кое-что ещё. И замер.
— Если Тень почувствует нежить, она… придет в бешенство. Она может попытаться атаковать в одиночку, не дожидаясь тебя. Это то, что захотел бы сделать я на ее месте.
Где-то в темноте мог быть Сау'илахк: уже в герцогской повозке или ожидая Карла Беауми.
Винн наклонилась вперед:
— Оша, быстрее!
Чейн надел перчатки и потянулся за маской.
Глава 19
Сау'илахк сидел на облучке повозки, пока гвардеец Комю направлял лошадей вниз по внутренней дороге. Прибрежный ветер безжалостно дул в спину и заставлял жалеть, что он не надел плаща. После стольких столетий абсолютного бесчувствия и никакого физического воздействия мысль казалась странной.
Тяжелый масляный фонарь, висевший между ним и Комю, давал немного света. Под скамейкой, в ногах, стоял небольшой ларец, заполненный золотыми соверенами Витени из казны рода Беауми. А на его шее висел ключ от шара, который он украл из забытого гномского ситта и научился использовать, чтобы найти другой шар.
Три суманских охранника, в том числе Хажтум, сидели в повозке, где в небольшой сундук под промасленной тканью был уложен шар. Остальные трое ехали на конях за повозкой, позади трёх стражников крепости и лейтенанта Мартелла.
Последние четвёро, как и Комю, считали, что сопровождают своего герцога, Карла Беауми.
Сау'илахк целенаправленно выбрал дорогу, ведущую внутрь страны, — более длинный путь вокруг герцогства до ближайшего порта. Будет меньше шансов встретить кого-то, достаточно самонадеянного, чтобы задавать вопросы «герцогу», путешествующему со свитой ночью.
Масштабы того, что Сау'илахк совершил сегодня, начали медленно раскладываться по полочкам в его уме.
Он снова обладал плотью, которая будет нуждаться в должном уходе, а также устранении эффектов шара. Успех до сих пор почти ошеломлял. Тем не менее, его грызло несколько сомнений и тревог.
Во-первых, он оставил Винн Хигеорт в живых.
И это раздражало, хотя он не видел никакой возможности убить ее перед отъездом. Со своим новым телом он не мог проскользнуть сквозь камень крепости, чтобы забрать ее жизнь, даже если бы приказал изолировать её от товарищей. Также, являясь герцогом, он не мог просто пойти и убить её — встал бы вопрос об этом деянии, и, скорее всего, молва пошла бы далеко за пределы герцогства. И в конце концов, о ее смерти услышала бы Гильдия, а в настоящее время ему выгодно было оставаться ни в чём не замешанным дворянином в покинутой монархией стране.
Во-вторых, он, к сожалению, не знал точно, как много от его предыдущей сущности осталось в его распоряжении теперь, когда он обрел живую плоть. Объятый безумным желанием, он не учитывал этого. А как же способность кормиться жизнью? Долго еще он сможет делать это?
И последнее по порядку, но не по значению: что насчёт Возлюбленного?
Сау'илахку больше не нужно каждый рассвет погружаться в дремоту и страдать в беспокойной темноте — змеистых кольцах своего бога — до следующего заката. По крайней мере, так он предполагал. Учитывая количество неизвестного, он мог примириться с другими потерями в обмен на это. О да, он будет по-прежнему служить своему богу, но только ради собственного возвращения к власти.
Опустив взгляд, он осмотрел неповрежденную левую руку в черной перчатке. Пока ему не хотелось изучать деформации слишком близко, но в скором времени он найдет способ исправить уродство. Повозка катилась вперёд, и его мысли обратились к другим вещам.
Он зубами стянул перчатку с левой руки и потер пальцы друг о друга. Рука была идеальна: худощавая, но крепкая. Бросив косой взгляд на Комю, сосредоточенно правящего лошадьми, Сау'илахк нагнулся к скамье.
Было кое-что, что он мог проверить сейчас, в темноте, пока никто не видит.
Сосредоточившись, как когда-то было необходимо для того, чтобы его рука стала материальной, он прижал ладонь к поверхности скамьи. И почти мгновенно почувствовал, как пальцы тонут в ней, будто оказавшись в грязи вместо дерева. Но вдруг давление усилилось. Он ощутил, как древесина стискивает его плоть, начиная раздавливать.
Сау'илахк выдернул руку из скамейки.
— Что-то не так, милорд? — спросил Комю. На его молодом лице читалось недоумение.
— Нет, всего лишь заноза. Я позабочусь о ней позже.
Комю кивнул, снова переключая внимание на вожжи.
Сау'илахк же пристроил недеформированную руку у себя на коленях. Этого достаточно, чтобы знать, что он все еще может изменять себя, хотя и совсем наоборот. Возможно, когда он больше насытится жизнью, он сможет приходить и уходить, не ограниченный физическими барьерами. Что касается других вещей, необходимо узнать больше о том, что изменилось, пока он ждал.
Его мысли вернулись к более насущным вопросам.
Он очень мало знал об этой земле и народе, только что Витени была политически неоднозначным местом, где благородные кланы сохранялись в качестве части наследия, а не руководящего класса. Все решения касательно судьбы государства принимались в Национальном Совете, который слыл насквозь коррумпированным. Сау'илахк не имел намерений оставаться незначительным лордом в отдаленном герцогстве и собирать грошовые налоги с прибрежных деревень на своём клочке земли. Он собирался вернуться на родину, а для этого ему необходимо настоящее богатство.
Забранных из крепости денег вряд ли хватит на это, но статус герцога кое-что да значит. С ним можно начать действовать: титул открывает двери, которые закрыты для простолюдинов. Пеняя на беспорядки в своей провинции, он может искать совета и помощи у соседей Карла Беауми или их сеньоров. Это было лишь начало.
Повозка качнулась, подпрыгнула, и он схватился за край скамьи.
— Простите, милорд! — протараторил Комю. — Я не могу видеть все ухабы в темноте.
Сау'илахк воздержался от упреков и хотел было вернуться к размышлениям над важными вопросами, как что-то темное мелькнуло на границе зрения.
Это было похоже на то, как если бы он увидел себя — своё бывшее обличье черного духа. Он быстро повернул голову и, напрягая шею, пытался заглянуть как можно дальше. Порыв ветра ударил в спину, скользнул по лицу. Волосы заметались перед глазами, и он прищурился.
Что-то метнулось сквозь темноту среди деревьев вдоль дороги. Прежде чем он смог произнести предупреждение, темная фигура в плаще с капюшоном выскочила слева от запряжённого в повозку коня.
Животное покачнулось, вскинуло голову и заржало.
Фигура бросилась обратно к деревьям, а конь начал падать.
— Ой! — воскликнул Комю, с усилием натягивая поводья.
Деревянный вал упряжи сломался, конь рухнул на свою соседку, и животное, брыкнувшись от испуга, сломало переднее колесо. Лошадь, запутавшись в упряжи, встала на дыбы.
Глаза Сау'илахка расширились, а повозка накренилась вверх, почти опрокинув его на спину. Когда она начала заваливаться набок, он прыгнул.
Инерция бросила его в деревья, и по чистой случайности он не влетел ни в один из стволов. Коснувшись земли, ноги подломились, и он упал. Мысли оцепенели, его привела в себя боль: пока он катился с придорожной насыпи, кусты хлестали его, елочные лапы кололи, а нижние ветки ломались.